Как-то этой весной мы сидели с Таней в маленьком парке недалеко от общежития. Тане тогда еще было семнадцать, хотя она уже заканчивала второй курс Литинститута; наши отношения продолжались больше года. Мы привыкли друг к другу, но и, кажется, начинали тяготиться друг другом... Мы сидели на скамейке, пили пивко и ждали, когда стрелки часов доползут до семи вечера и в общагу начнут запускать гостей.
Я, как обычно, расслабленно мечтал, что вот соберусь с силами и сниму однокомнатку, что она переберется ко мне и мы будем жить семьей. Таня слушала, соскребая с бутылки цветастую этикетку.
- Да не снимешь ты ничего, - вдруг перебила усмешкой.
- Почему?
- Потому что ты, Сенчин, чмо. К сожалению.
У нее и раньше в ответ на мои мечтания проскакивали иронические реплики, которые я старался не слышать, но тогда, в начале хорошего апрельского вечера, в парке, где со всех сторон слышались восторженные крики и визги бесящейся ребятни, в тот момент, когда у меня было столько денег, что впору декларацию о доходах подавать, эта фраза задела. Особенно короткое, ненавистное еще с детства слово "чмо"... Я даже и не сразу нашелся, как отреагировать; потом кашлянул, обхватил левой рукой ее шею, притянул к себе, сжал. Сказал, сделав голос шутливо-угрожающим:
- Слушай, Тать, за "чмо" и схлопотать можно!
- Отпусти! - Ее голос был слишком серьезным, и я отпустил.
Она поболтала бутылкой, глянула куда-то вперед.
- Понимаешь, "чмо" - это не оскорбление, это просто такой тип людей. По-моему. Ты вот к нему стопроцентно относишься.
- Чем же я к нему отношусь?
- Ну... - Таня перевела взгляд на меня, расстроенный, досадливый, сочувствующий взгляд. - Посмотри со стороны, как ты живешь. Как ты одет вообще, прическа какая. И ты же, в плане жизни, ни на что не способен.
Теперь я усмехнулся, даже громко хмыкнул, как бы защищаясь:
- Я - пишу.
- А-ай, пишешь. Фигню ты пишешь, Сенчин. Нет, - поправилась, - может, и есть у тебя талант, но у тебя же все одинаково. Все - дерьмо. Бухают, блюют, никто ничем не занимается, а если вдруг и работают, то обязательно работа хуже тюрьмы...
- А у тебя что, - перебил я, вспоминая ее рассказики, - не то же самое, что ли?
- В этом-то вся и фигня. - Допила, бутылку поставила под скамейку. Надо другое искать.
- Ищи. Флаг тебе в руки.
- Я пробую.
- Давай, давай. Выдумай чего-нибудь, со счастливым концом... Сколько там натикало?
Она отогнула рукав свитера:
- Без двадцати.
