Около сознания в сердце должно собираться всеми силами — и умом, и волею, и чувством. Собрание ума в сердце есть внимание, собрание воли — бодренность, собрание чувства — трезвение. Внимание, бодренность, трезвение — три внутренних делания, коими совершается самособрание и действует внутрь-пребывание. У кого есть они, и притом все, тот — внутрь; у кого нет, и притом хоть одного, тот — вне. Вслед за такими деланиями душевными туда же должны направляться и телесные, им соответствующие органы: так за вниманием — обращение внутрь очей, за бодренностью — напряжение мускулов во всем теле, в направлениях к персям, за трезвенностию — оттеснение мокротных, как выражается Никифор, каких-то расслабляющих движений, подходящих к сердцу из нижних частей тела, подавление услаждения и покоя плоти. Такие телесные делания, действуя неразлучно с душевными, суть самые сильные, помогающие тем душевным средствам, без коих им и быть нельзя.
Итак, все делание внутрь-пребывания через самособрание состоит в следующем. В первую минуту, по пробуждении от сна, как только сознаешь себя, низойди внутрь к сердцу, в эти перси телесные: вслед за тем созывай, привлекай, напрягай туда и все душевные и телесные силы, вниманием ума, с обращением туда очей, бодренностию воли, с напряжением мускулов и трезвением чувства, с подавлением услаждения и покоя плоти, и делай это до тех пор, пока сознание не установится там, как на своем месте — седалище, не прилепится, не привяжется, как липкое что-либо к крепкой стене; и потом пребывай там неисходно, пока пользуешься сознанием, часто повторяя то же делание самособрания и для возобновления его, и для укрепления, потому что оно поминутно то расслабляется, то нарушается.
Надобно знать, что это внутрь-пребывание и собрание не то же, что углубление при размышлении, или дума (от слова — задумываться), хотя много походит на него. Последнее стоит только в исходище ума, оставляя другие силы незанятыми, и держится в голове; а то стоит в сердце, в исходище всех движений, ниже и глубже всего, что в нас есть и бывает, или происходит так, что все это совершается уже поверх его, перед его глазами, и то позволяется, то запрещается. Отсюда само собою очевидно, что внутрь-пребывание есть, в истинном своем виде, условие истинного господства человека над собою, следовательно, истинной свободности и разумности, а потому и истинно духовной жизни. Это подобно тому, как во внешнем мире владетелем города считается тот, кто занимает крепость. Потому всякое духовное делание и всякий вообще подвиг должен быть совершаем отсюда, иначе он — не духовен, ниже подвижничества и должен быть отметаем.
