Во время Великой Отечественной войны меня направили из армии в военную школу. Перед отъездом на фронт мне удалось побывать дома. Это было летом 1943 года. Мать попросила меня сходить с ней в храм. В нашем городе тогда открылись храмы, религия уже не была под запретом. В храме шла торжественная служба, мать даже обратила мое внимание на то, что молятся о даровании победы над врагом и что в храме можно увидеть много солдат. Я пошел с матерью, желая доставить ей эту радость. Возле храма я увидел много нищих, а также смело входивших в него солдат. В храме было так много народа, что мы едва передвигались в нем. В центре я увидел много свечей, горевших перед большой иконой преподобного Серафима Саровского, украшенной цветами. Я не стал долго стоять там, — все происходящее мне было непривычно; к тому же, честно говоря, я боялся встретить здесь моих прежних товарищей-комсомольцев. Ночью я уезжал на фронт. Перед отъездом мать, конечно, всплакнула и вдруг сказала мне: «Я верю, что ты останешься жив. Я буду молиться и он сохранит тебя». «Кто — он?» — спросил я. «Наш святой — батюшка Серафим», — ответила мать. Не желая обидеть ее, я ничего не ответил, но в душе, конечно, только засмеялся над таким предсказанием. Надо сказать, что в это время иконы висели в углу комнаты, среди них был и образ преподобного Серафима Саровского. Мать объяснила, что сейчас многие стали снова вешать иконы в доме, в церквях стали крестить детей, и мальчиков часто называли Серафимами. «В честь батюшки», — добавила она.
На фронте я попал в бесконечные бои. Я был дважды слегка ранен, награжден и получил повышение. Летом 1944 года, во время решительных боев на польской границе, я был серьезно ранен и лежал без сознания несколько дней. Как я потом уже узнал, врачи не надеялись меня спасти. И вот — хотите верьте, хотите — нет — именно в то время, когда мой организм боролся со смертью, мне приснилось, что я снова пионер, и мы с ребятами гуляем в лесу возле Саровского монастыря, — как в тот раз, когда мы однажды забрели на кладбище заключенных. Я почему-то отстал от других и потерял их из виду. Страх охватил меня. И вдруг из леса вышел старичок. Он быстро подошел ко мне, глянул мне прямо в глаза, положил свою руку мне на голову и сказал: «Ты будешь жить! Твоя мать вымолила тебя!» Я не успел прийти в себя, как он уж исчез. Я проснулся... Я был в больничной палате, а не в лесу. У моей койки стояли доктор и сестра, и о чем-то разговаривали. Я услышал слова: «Кризис миновал!»
