Преподобный Серафим Саровский | страница 55



Она лежала в монастырской больнице неподвижно, не приходя в сознание. Начался отек легких, и врач сказал, что она скоро не сможет дышать и умрет.

Наконец настал день, когда врач сказал схиигуменье Фамари, что Ульяша скончается этой ночью. Матушка позвала послушницу Фиму (Евфимию) и сказала: «Доктор говорит, что Ульяша ночью скончается. Возьми у матери регентши икону преподобного Серафима, освященную на его святых мощах, возложи Ульяше на грудь и помолись, чтобы Господь взял ее душу без страданий».

Фима ушла. Настоятельница молилась в своей келье. Вдруг вбегает Фима и говорит:

— Матушка! Матушка! Ульяша...

— Что, что Ульяша? Скончалась? Не буди сестер. Панихиду по новопреставленной служить будем утром.

— Нет, матушка, Ульяша встала!

Когда настоятельница прибежала к больничной палате, навстречу ей вышла сама Ульяша, вполне живая, с иконой преподобного Серафима в руках.

Как оказалось, через некоторое время после того, как Фима возложила икону на грудь умирающей, Ульяша вдруг увидела себя в большом сосновом лесу. Впереди по тропинке, опираясь на палочку, шел, удаляясь от нее, сгорбленный старичок в белой рясе. Она поспешила за ним. Почему-то ей очень нужно было догнать его. Что было сил она пустилась за ним — и поднялась с постели, держа в руках икону! На иконе оказался тот самый старец.

Так преподобный Серафим в один миг исцелил переломанную Ульяшу.

Утром пришел доктор, дабы письменно констатировать смерть Ульяши. Инокини, сговорившись, ничего ему не сказали. Каково же было его удивление, когда «покойница» сама вышла ему навстречу и низко поклонилась.

Осмотрев ее, врач убедился в том, что действительно произошло чудо.


«Стой хорошо, не падай»

Этот рассказ я слышала от покойной Олимпиады Ивановны. Передавая его, она волновалась, а сын, о котором шла речь, сидел рядом с ней и утвердительно кивал головой, когда она обращалась к нему за подтверждением. Вот что я от нее услышала:

— Ване было семь лет. Шустрый он был, понятливый и большой шалун. Жили мы в Москве, на Земляном валу, а Ванин крестный — наискосок от нас, в пятиэтажном доме.

Как-то вечером я послала Ванюшу к крестному — пригласить на чай. Перебежал Ваня дорогу, поднялся на третий этаж, а так как до звонка на двери достать не мог, то стал на лестничные перила, и только хотел протянуть к звонку руку, как ноги соскользнули и он упал в пролет лестницы.

Старый швейцар, сидевший внизу, видел, как Ваня мешком упал на цементный пол. Старик хорошо знал нашу семью и поспешил к нам с криком: