И это решило судьбу особняка и его хозяйки.
– От шо, – решительно сказал Махно, вставая. – Тут теперь будет музей лейтенанта Шмидта. А гражданка Тилло назначается директором и хранителем. Дом этот занимать под жилье чи ще под шо-нибудь запрещается. Вещи трогать и тем более выносить тоже запрещается под страхом смертной казни… – Он повернулся к Лашкевичу, все надежды которого на какую-либо конфискацию теперь лопнули: – Составь, Тимош, такую бумагу, шоб… поставь печати, я подпишу. – Он еще немного в задумчивости походил по комнате, рассматривая портреты, обернулся к Щусю: – Федос, а той кителек, шо ты мне из Либерсдорфу привез – где он?
– Тут, в обози, батько.
– Доставь! И шоб со всем, шо на нём было.
– Я мигом.
И действительно, минут через десять запыхавшийся Щусь ввалился в комнату и, кивком отозвав Нестора в сумеречный угол, вручил ему узелок. Нестор его развернул, убедился, что все знаки орденов и медалей на месте.
Выйдя из тени, Нестор подошел к хозяйке, которая в напряжении стояла посреди комнаты, ожидая, когда уйдут гости.
– Дозвольте, Евгения Александровна, вручить вам кителек вашего брата. Со всеми его наградами.
– Почему… почему он у вас? – испуганно спросила Евгения Александровна. – Где Шура? Что с ним?
– Его убили… большевики. А китель мы случайно у них отобрали. Там, в кармане, записочка была… ничего такого, только имя и фамилия…
– Боже… и Шурочка, значит, тоже, – всхлипнула она и уткнулась лицом в китель. – И даже могилки его нет…
Ей никто не ответил. Какие могут быть могилы для вражеских офицеров и генералов? Гражданская война!
– Нам этот кителек ни к чему… Просто трофей. А вам память про брата, – сказал Нестор и добавил совсем тихо: – Извините, что нарушили ваше одиночество.
Он неуклюже пожал ей руку. Вспомнил, что Сольский несколько раз целовал женщинам руку. Подумал, что это как раз тот самый момент. Но как это сделать деликатно, он не нашелся.
Впрочем, женщина не обращала на него внимания. Держа в руках китель, она опустилась на стул. Не плакала, только низко склонила голову и сидела так, не шелохнувшись, пока махновцы не покинули дом и их шаги не затихли вдали.
…Так в полуразрушенном городе, среди незастывших луж крови и неубранных трупов, Нестор Махно основал свой первый и единственный в жизни музей, просуществовавший всего две недели. Ровно столько, сколько махновцы удерживали Приазовье…
…Всадник на взмыленном коне подскакал к Нестору, идущему в окружении хлопцев по улицам занятого Бердянска.
