— Вы хотите сказать, что такой старик, как вы, собирается дойти пешком до самого Нью-Йорка? — спрашивает он. — Неудивительно, что вы кричите. Вас подвезти? Я буду в Нью-Йорке примерно через полчаса.
— Я с тобой, брат, — говорю. Поэтому мы прыгаем в самолет. Я больше не оглядываюсь на машину и почему-то не хочу смотреть на себя. Тем не менее, все, что мне остается, это задавать вопросы.
— Кого ты называешь стариком? — спрашиваю его.
Грант снова улыбается.
— Вас, разумеется. Вам же все 60, не так ли? И с бородой — я уже много лет не видел ничего подобного.
Это заставляет меня замолчать, когда мы взлетаем.
— Ты и сам очень интересный малый, — говорю я ему. — Что ты делаешь с этим громоотводом на голове?
Грант смотрит на меня, как на сумасшедшую.
— Это, конечно же, шлем управления самолетом. Разве вы не знаете, что самолеты управляются по радио? — спрашивает он, поворачивая антенны над шлемом и заставляя самолет подниматься. — Слушайте, из какой вы глуши?
— Тоже хотел бы я знать, брат, — отвечаю я.
— Знаете, в вас есть что-то странное, — продолжает он. — Одежда, которую вы носите, не совсем 1962 года выпуска.
— 1962? — кричу я.
Грант долго смотрит на меня.
— Конечно. Только не говорите, что не знаете, какое сегодня число.
— 30 апреля 1942 года, — отвечаю я.
Он начинает смеяться. Почему-то мне не нравится, когда он смеется, возможно потому что я не участвую в программах Боба Хоупа.
— Сегодня 28 апреля 1962 года, — говорит он мне. — У вас куда-то улетучились 19 лет и 363 дня. Или, может быть, еще больше.
— Я тоже так думаю, — говорю. — Потому что прошлой ночью я лег спать, а если сейчас не 1942 год, то меня надули при покупке газеты.
— Вы что, издеваетесь? — спрашивает этот Грант.
— Кто-то кого-то разыгрывает, — говорю я ему. — Все, что я знаю, это то, что я выпил несколько кружек пива с компанией гномов на пикнике и заснул. Когда я проснулся, моя машина проржавела, а костюм стал мечтой старьевщика, да к тому же на лице появилась длинная белая борода. Это трудно понять, потому что я действительно молодой парень со спортивной машиной и в элегантном клетчатом костюме. И если я не тот, у кого есть борода, тогда кто я, черт возьми?
— Вы говорите, как Рип ван Винкль, — смеется Грант.
Я навострил уши.
— Рип Ван Винкль! — кричу я. — Это тот самый тип, о котором упоминал главный гном перед тем, как я свалился во сне. Кто он?
Итак, этот Грант рассказывает мне историю о каком-то придурке, который живет в далеком прошлом и заблудился в горах, как и я. Он встречается с труппой певчих карликов или кого-то еще и начинает играть в боулинг и пить. Ему подсыпают усыпляющее средство, и он отключается. На самом деле похмелье у него такое, что он спит двадцать лет. По крайней мере, так он говорит жене, когда возвращается домой.
