Я не смел ему возражать…
Надо было спешить, а лес все гудел от грохота снарядов…
* * *
Поздно вечером, когда уже мы продвинулись вперед, мне пришлось ехать обратно…
Навстречу мне попались носилки. Из-под солдатской шинели болталась рука с бриллиантом на мизинце.
— Кого несете! — остановил я санитаров…
— Доктора Д!..
Доктор был еще в сознании, он, вероятно, узнал меня, попытался улыбнуться и указал глазами на ноги… Я едва сдержал возглас ужаса: вместо ног были только клочья мяса и разорванного сукна…
Я понял, что доктор хочет что-то сказать и наклонился:
— Там за лесом… Вы знаете? — едва слышно произнес он, — там еще три солдатика остались… раненые, не выживут… пусть не забудут подобрать их…
Доктор Д. затих…
— Померли… — равнодушно произнес один из санитаров и перекрестился…
Доктора закрыли с головой шинелью и носилки тронулись.
Несколько минут я простоял на месте, пораженный последними словами доктора, потрясенный благородством его прекрасной смерти.
А кругом по полю и дорогам тянулись все новые колонны, спокойные, уверенные в себе и в своем успехе, неудержимые в своем стремлении, людей.
В открытом поле, уже затянутом синеватой вуалью сумерек, стояли три черные мельницы, три таинственные, величественные исполина, размахивающие длинными черными руками…
На темнобагровом фоне неба, озаренного заревом далекого пожара, мельничные крылья, действительно, казались простираемыми к небу руками одиноких великанов, оставшихся теперь, каким-то чудом уцелевшими на поле, где целый день грозно переговаривались орудья и смертоносной скороговоркой трещали пулеметы.
Эти мельницы, действительно, уцелели каким-то чудом: вправо и немного впереди от них целые два дня шел жестокий бой и случайные снаряды, шальные пули иногда залетали и сюда, били в землю и в темные, покрытые плесенью, срубы мельниц.
Взметывались столбы пыли и комков земли, вздрагивали и разлетались в щепки толстые старые бревна, а три мельницы все продолжали стоять, бесстрастные, среди открытого поля, равнодушно махая своими черными, иззубренными осколками снарядов, крыльями.
Теперь бой уже окончился… Справа и впереди пылали громадными яркими кострами спаленные артиллерийским огнем, деревни, при тусклом, багровом, зловещем отблеске пожаров по полю ползли сливающиеся в одну черную массу колонны пехоты, на фоне волнующегося моря огня скакали черные фигурки кавалеристов и мчалась, с заглушенным расстоянием грохотом колес, меняющая позицию русская артиллерия.
