Он развернулся и, скособочившись, тяжело побежал назад. Увидел вход в здание, к которому вели ступени высокого старого покосившегося крыльца. Осознавая бессмысленность своих действий, он поднялся по ступеням и схватился за ручку двери. Ему надо было что-то делать, потому что просто так сдаться и умереть он не мог. Внезапно дверь подалась на него и легко открылась.
Он шагнул в темный проем. Внутри было не видно совсем ничего. Он понял, что на улице было не так уж и темно по сравнению с той темнотой, которая ждала его впереди. Но деваться было некуда, и он пошел вперед.
Деревянные доски пола слегка прогибались под его ногами, предательски громко скрипя. Пахло пылью, чернилами и старой кожей. Ему показалось, что слева от него дверь, он поискал ручку на ней, но не нашел и пошел дальше.
Внезапно он споткнулся обо что-то и стал падать вперед. Правой рукой рефлекторно за что-то ухватился. «Это лестница, — подумал он. — Я споткнулся о ступеньку, а схватился за перила». Он нащупал ногой ступеньку и стал подниматься по лестнице.
Второй этаж. Окно в конце длинного коридора. Кажется, ряд дверей справа и слева. Он прошел вдоль дверей, подергал ручки. Бесполезно. Всё заперто. Он снова нашел лестницу. Поднялся еще на этаж.
Третий этаж. Снова коридор, снова двери, но их уже меньше. И всё равно, ни одна не открывается. Попробовать выломать? Глупо. Сил нет, да и шума будет столько, что прятаться станет бесполезно. Можно ли подняться еще выше? Можно. И он пошел по лестнице вверх, стараясь идти так, чтобы ступени не сильно скрипели под немалым весом его тела.
Четвертый этаж. Последний. Это даже не этаж, высокий чердак. Здесь нет дверей. Но нет и стен. Огромное открытое пространство, заставленное, кажется, какими-то ящиками, мешками и какими-то старыми предметами мебели, образующими в темноте странные и страшные фигуры. Пахло сырой шерстью, старой кожей, пылью, мышами, кошками, плесенью и какой-то гнилью.
Он пошел по проходу вдоль этого чердака, между залежами то ли товаров, то ли хлама. Ему показалось, что в конце этого прохода было немного светлее. Возможно, там можно выбраться наружу, или хотя бы спрятаться.
Он прошел сто семьдесят два тяжелых шага. Сто семьдесят два усилия. Сто семьдесят две надежды. И всё впустую. В конце его пути оказалось окно. Окно было открыто, ставни настежь. Видимо, хозяева чердака хотели проветрить его и выгнать из него этот запах затхлой старости и распада.
