Рультынкеу сидел в центре полога. Здесь, совсем притихшие, сидели братишка лет пяти и две сестренки, из которых одна была на год старше Рультынкеу, а другая немного помоложе. Они с любопытством рассматривали мальчика. Сначала смотрели искоса, молча и осторожно. Но вскоре не вытерпели, начали ощупывать рубашку и штаны Рультынкеу, выданные ему школой. С не меньшим любопытством разглядывала Рультынкеу и седая бабушка. Трудно было определить, как она относится к обновленному внуку: внешне она была совершенно спокойна и равнодушна. Старуха сидела на мехах. Из рук ее почти вываливалась трубка.
Рультынкеу все время сидел молча и неподвижно. Ему хотелось показать свой костюм, и в то же время он как будто безразлично относился к тому, что его ощупывают. Но безразличие его было деланое. Вскоре Рультынкеу отстегнул ворот рубахи, и под ним показалась нижняя сорочка. Он немного надул щеки и, видимо, наслаждался чувством собственного превосходства.
Затем он снял верхнее платье и остался в нижнем белье. А еще через некоторое время снял и белье. Теперь мальчик принял свой обычный, домашний вид.
Вдруг Рультынкеу вспомнил, что он еще кое-чем может удивить своих родных. С серьезным видом он потянулся к своим штанам, вытащил из кармана носовой платок и стал без всякой надобности тереть себе нос.
Такого номера, признаться, я никак не ожидал и, не выдержав, расхохотался. Рультынкеу смутился. "Что же тут смешного? Разве все таньги не трут себе нос белой материей?" - говорил его укоризненный взгляд.
Он положил платок обратно в карман и велел братишке отнести штаны в угол. Братишка охотно исполнил поручение. На четвереньках он пополз в угол и остался стеречь эти диковинные штаны.
Стали пить чай. На всех лицах было добродушнейшее выражение. Рультына вылезла из полога в сенцы яранги. Скоро она вернулась и подала Рультынкеу долго хранившееся лакомство: замороженный тюлений глаз.
Из-за такого лакомства дети всегда ссорились, но теперь никто не посягал на него: все считали, что Рультынкеу, безусловно, имеет преимущественное право.
Да и сам Рультынкеу сознавал, что это именно так; он взял тюлений глаз и сунул его себе в рот.
Все молчали, но все отлично понимали друг друга.
Вдруг старуха зашевелилась и глухим голосом спросила Рультынкеу:
- Твой отец? - и показала на меня костлявой рукой.
- Да, - коротко ответил он.
Этот коротенький диалог суровой бабушки и маленького внука-школьника говорил об очень многом. Он говорил о том, что эти люди, и даже эта древняя старуха, относятся к нам с доверием.
