В результате нашей месячной поездки по чукотским ярангам было завербовано тридцать пять детей - мальчиков и девочек.
ПЕРВЫЕ ЛАСТОЧКИ
Декабрь. Зима в полном разгаре. Солнце ушло за океан. Из-за горизонта показалась полная луна. Она низко повисла над снеговыми горами - огромная, тусклая. Единственный источник света в эту пору, она робко взбирается по небесной крыше, бросая косые блики на землю. Медленно она набирает высоту и, пока не поднялась, светит плохо. Хочется крикнуть ей: "Свети же как следует! Надоело жить в темноте!"
Отсутствие солнечного света угнетающе действует на человека, прибывшего в Арктику впервые.
Пурги и бураны стали обычным явлением.
Культбаза в снегу до самых крыш. Один домик занесен совсем, и часто собачьи упряжки пробегают над ним. Вдоль домов протянут канат - наш путеводитель в пургу.
Выходы из домов мы расчищаем ежедневно. В дом нужно спускаться, как в погреб.
Пустует школа-интернат. Нет около нее проторенной дорожки. Плохо проторена дорожка и к больнице. Культбаза становится с каждым днем все скучнее и скучнее.
Вот уже два с половиной месяца как мы потеряли всякую связь с Большой Землей. Радиостанция бездействует: радиста нет.
В больнице есть все: и медикаменты, и специалисты-врачи, которые умеют работать и знают свое дело, - но и она пустует. Больные лечатся по старой вековой привычке у шаманов. Врачебный персонал пропадает от скуки.
Когда случайно удается заманить в больницу чукчу, его исследует целый консилиум врачей. В такие дни врачи обедают с хорошим аппетитом. Больной становится предметом разговора на целый день.
- Сегодня мы заработали свой хлеб. Осмотрели одного чукчу и выдали ему порошок, - говорит Модест Леонидович.
Таково было начало.
Школа-интернат была подготовлена лишь к концу декабря. По стойбищам снова помчался нарочный, который должен был сообщить о начале занятий.
Гонец умчался, а мы с нетерпением и тревогой ожидали его возвращения. Обманут, откажутся от своих обещаний! Не дадут детей в школу!
Учителя следили за настроениями людей побережья. В стойбищах шла вокруг школы борьба. Одни соглашались отправлять детей, другие по-прежнему опасались за их судьбу.
Ульвургын разъезжал по стойбищам и каждый раз, заезжая на культбазу, рассказывал школьные новости.
- Тяжелая и страшная у меня работа. Если с детьми что случится, плохо мне будет, - говорил Ульвургын.
Мы всячески старались его успокоить, обещая, что дети у нас будут окружены вниманием и любовью.
