Вот тумба. Линсон видел её участь достаточно раз, чтобы выучить каждую деталь. Правые ножки подломятся, тумба осядет. Стакан с бутылкой рассыплются грудой осколков возле двери. Так было всегда.
Но не сегодня.
В этот раз тумба опрокинулась вперёд, и останки стеклянной тары устлали середину комнаты.
С чего вдруг будущее решило измениться?
Не нарушая привычного утреннего ритуала, Линсон встал и побрёл к окну, не обращая внимания на иллюзорные обломки под ногами.
Провалившиеся крыши соседних домов. Отпавшие оконные рамы. Усохшее дерево посреди перекрёстка, обложенное кругом из кирпичей. Незнакомая фигура на дороге.
Линсон не стал протирать глаза — он им вполне доверял. На дороге, упиравшейся в его дом, стоял человек. Не на настоящей улице, где сейчас наверняка сновал не один десяток проснувшихся горожан, а здесь — в опустевшем, покинутом Эрконе, что ещё несколько минут продержит сознание проводника в своих оковах.
«Может, луркер?» — мимолётно подумал Линсон, когда нога вдруг за что-то зацепилась. Не удержав равновесия и не успев удивиться, проводник полетел на пол. Кое-как сгруппировался, выставил руки — и вскрикнул от боли, когда в левую ладонь вонзилось что-то острое.
Перевернулся, сел и снова еле сдержал крик. В этот раз поранилась левая ягодица.
Опираясь на здоровую руку, проводник сдвинулся вправо и судорожно осмотрелся. Стеклянные осколки по всему полу. Разбитый стакан. В этот раз с водой — вчера он решил обойтись без спиртного.
Улица за окном наполнялась звуками привычной городской суеты. Значит, наваждение спало. Ещё бы — чтобы прогнать морок, хватало и куда меньшей боли и испуга!
Исчезла пыль, обои заново наклеились на стены, люстра вернулась на потолок. А вот стекляшки с пола никуда не делись. И тумба не спешила вставать к стене. Комната вернулась в настоящее время, но продолжала выглядеть так, будто здесь случилась не Порча, а самый настоящий погром.
Картина сорвана со стены, вещи раскиданы по полу, матрас сброшен с кровати.
Линсон сдался и всё же протёр глаза. Не помогло. Квартиру и правда кто-то разгромил, да так, что хозяин даже не проснулся. И дело не в том, что он ничего не услышал — как раз это легко списать на то самое наваждение, каждую ночь отрезавшее проводника от реального мира. Но как вышло, что злоумышленники, разгромив квартиру Линсона, не тронули его самого, спящего и глухого к звукам реального мира? Кроме двух свежих ран от битого стекла, больше ничего не болело. Ни синяка, ни пореза; руки-ноги на месте.
