Деревья выглядели не менее экзотично. Их стволы тянулись к небу, изгибались к земле, образовывали круги, спирали, даже завязывались в узел. Кроны были и густыми, и редкими, и совершенно без листьев. А их формы – плакучими, стелющимися, овальными, пирамидальными, шаровидными, раскидистыми, зонтичными. В общем, всякими, какими только могут быть. Всякими были и листья. Они имели разнообразные формы, цвета и размеры. От очень мелких белых, как лепестки сирени, до весьма внушительных зеленых или синих, напоминающих лопухи…
Впереди показались бойцы Полковника.
С десяток человек располагались между автобусов. Одни сидели на корточках, другие стояли, нависая над сидящими, но все они внимательно слушали своего командира, стоящего на колене и рисующего ножом на земле какие-то схемы. Три группы по четыре человека обыскивали обтянутые брезентом кузова КамАЗов. Остальные же либо только что подтянулись, как и мы, либо бродили вокруг легковушек и микроавтобусов, не зная, куда себя приткнуть, либо заняли удобные позиции для прикрытия всего нашего подразделения и отстрела врага, в случае его внезапного появления.
Техника была выстроена в одну линию бамперами к забору, и в порядке возрастания габаритов, если брать отсчет от забора справа. Первыми стояли легковушки, затем «газели» и далее уже КамАЗы с автобусами, лишь одна помпезная иномарка никак не вписывалась в общую картину. Брошенная поперек некоторым своим собратьям, она будто заявляла: «Я здесь самая наикрутейшая тачка, и никто мне не указ! Где хочу, там и паркуюсь, всем ясно?! А то шепну, кому следует, и вас мигом отправят на переплавку. Уловите разницу, жалкие консервные банки, я боссов перевожу, а вы лишь шестерок». Эта «борзая» тачка была мне хорошо известна, она принадлежала Танку.
– Полковник, – подбежав, обратился к нему коренастый мужичок лет пятидесяти.
– Докладывай.
Тот немного растерянно оглянулся по сторонам и вновь встретился глазами с Полковником.
– Да особо и докладывать нечего. Нет здесь никого. Ни живых, ни мертвых.
– Володька, ты уже полгода как отрядом командуешь, но так и не уяснил. Всегда есть что докладывать. Это во-первых. Во-вторых, как ты можешь работать с людьми, которым не доверяешь?
– Обижаете, Полковник. Ребята у нас что надо. Я уверен в каждом на все сто и за каждого из них готов жизнь отдать.
– Так чего же ты тогда разведданные ставишь под сомнение?
– Я? Не ставлю.
– Ладно, хватит бойца мурыжить, Григорьевич, – прозвучал голос Громова за моей спиной.
