Лоренцо едва дождался возможности уединиться в кабинете и вскрыть письмо герцогини Миланской.
Герцогиня действительно сообщала неприятные новости.
«Наш придворный астролог посмел заявить Галеаццо, что тот будет править меньше одиннадцати лет. Я уже слышала от него такое пророчество и слезно просила ничего не говорить герцогу. Даже если это правда, к чему человеку знать дату своей смерти? И подобные слова опасны для говорящего. Но глупец не послушал, сказал.
В ответ Галеаццо поинтересовался его собственной судьбой, а услышав, что та неведома, приказал замуровать астролога в стену, оставив ему одну куриную ножку и бокал вина, мол, зато теперь известна!
Если бы только это… Он приказал зарыть неугодного слугу в землю по горло и никому не подходить, другого затравил собаками, а того, которого заподозрил в связи со своей любовницей, похоронил живым!
Я боюсь за себя и маленького Джангалеаццо…»
В дверь постучала и осторожно приоткрыла ее донна Лукреция:
– Лоренцо, ты занят?
– Входи, мама.
Она вошла, плотно прикрыв дверь за собой, подошла к столу, осторожно поинтересовалась:
– Луиджи сказал, что Галеаццо Сфорца сходит с ума. Это правда?
Лоренцо нахмурился:
– Кому еще сказал Луиджи?
Плохо, если во Флоренции распространятся слухи о миланском герцоге, союз с которым заключен не так давно.
– Только мне. Он понимает, что это опасно. Так это правда?
Вместо ответа Лоренцо протянул матери письмо Боны Савойской. С каждым мгновением лицо матери становилось все более хмурым. У Флоренции ненадежные союзники – неверная Светлейшая республика Венеция, всегда готовая оказаться в стороне, и Милан, где правит полубезумный герцог… Но мать добавила еще:
– Италию охватывает безумие. На юге неаполитанский король Ферранте с его мумиями, на севере Галеаццо Сфорца, а в центре папа Сикст со своими племянниками.
– И не знаешь, кто хуже, – согласился Лоренцо.
Наблюдая, как искажает лицо сына гримаса боли при попытке подняться с кресла, донна Лукреция участливо поинтересовалась:
– Болят?
Тот кивнул. Только перед матерью Лоренцо не скрывал своих мучений, только она знала, каких усилий стоит улыбаться, пряча от всех сильную боль, как трудно дается каждое движение. И только Лукреция догадывалась, как боится ее Великолепный сын оказаться столь же беспомощным, каким был в конце жизни отец.
– Тебе стоит поехать на серные источники. Говорят, помогает.
Лоренцо грустно усмехнулся:
– Я буду пахнуть серой? Этот запах въедается в кожу и волосы навсегда.
