А над городом плыл низкий голос «Коровы».
Шарахнувшись от увиденного, Якопо направил коня в сторону Синьории. Это была последняя надежда, там вооруженные люди, там возможна победа. В глубине души он уже понимал, что все провалилось, но где-то внутри еще теплилась надежда, что наемники, во множестве наводнившие Флоренцию, справятся с горожанами. Во главе наемников из Перуджи его собственные родственники из ветви Грациани, они довольно толковы, привели три десятка своих людей, не могут не справиться.
Выскочив на площадь перед Синьорией, он сразу увидел болтающегося в петле Браччолини и толпу горожан, осаждавших наемников, теперь уже зажатых между теми, кто внутри, и людьми с площади.
Якопо вспомнил слова, которые сам сказал Монтесекко: толпа способна пойти за тем, кто сумеет позвать ее. Его отодвинули от заговора, посчитав помехой? Но сейчас он единственный, кто мог спасти положение, повести за собой эту толпу, но уже не против Медичи, а против наемников! Увлечь и завтра стать героем Флоренции. И неважно, что Лоренцо Медичи выжил, сегодня все в свои руки возьмет он, Якопо Пацци, и пусть завтра Великолепный попробует его в чем-то обвинить.
– Свобода! Свобода!
Он отмежевался от племянника-неудачника, от остальных заговорщиков, не выступал против Медичи, Якопо кричал просто «Свобода!», надеясь быть поддержанным толпой, чтобы повести ее за собой.
Его увидели и даже услышали в этом шуме и гуле.
Толпа неразумна? Возможно, но сейчас она поняла все как надо.
– Палле!
– Пацци убили Медичи!
– Предатели!
– Убийцы!
И снова:
– Палле! Палле!
В неудавшегося народного трибуна полетели камни, да столь увесистые, что лошадь под ним взвилась на дыбы, еле удержал.
Из сопровождавших его всадников часть оказалась оттеснена толпой, другие предпочли не ввязываться в бучу, третьи просто бежали. Наемники могут воевать против наемников, могут подавлять бунт, но, когда в городе происходит непонятно что, ввязываться действительно не стоит.
А из окон Палаццо Веккьо полетели уже трупы Грациани и их людей.
Вот теперь сомнений не оставалось – пора уносить ноги, пока не растерзали.
Куда, к Риарио? Но папскому сыну он не нужен. В Риме делать нечего, там не простят провала, хотя вины в том Якопо Пацци нет.
– В Венецию! – решил Пацци.
Но он быстро сообразил, что на главной дороге, ведущей через Болонью и Феррару, его схватят и вернут во Флоренцию, а потому решил отправиться прямо через горы в сторону Форли, там кондотьер Толентино со своими людьми.
