Примерно в 19:10 Юрис вторично поднялся на третий этаж и снова постучал в дверь квартиры 3F, сугубо на тот случай, если мама выходила на минуту к соседям и теперь возвратилась. Но ему опять никто не открыл… Это было до некоторой степени странно, поскольку служба в евангелистской церкви, на которую собирались отправиться Анна и Юрис, была для них очень важна. Латышская община Бостона — а Слесерсы были латышами — в середине июня традиционно проводила службы, посвященные памяти жертв «советской агрессии и ГУЛАГа». 17 июня 1940 г. советские войска вошли на территорию буржуазной Латвии, и эта дата сделалась своеобразным днём траура для латышских общин по всему миру. У Слесерсов, переехавших в США в 1951 г., имелся немалый список личных претензий к Советской власти, а потому пропустить церковную службу Анна и Юрис никак не могли.
То, что мама отсутствовала и не оставила никакой записки, вызвало теперь у Юриса беспокойство. Он спустился в фойе, вышел на улицу, постоял минуту или две на тротуаре. Затем он догадался заглянуть в почтовый ящик, чтобы проверить, забирала ли мама почту? В ящике Юрис увидел конверты со счетами и несколько рекламных буклетов — это означало, что мама не проходила мимо ящика с самого утра или даже с предыдущего вечера. Стало быть, она должна находиться в квартире, поскольку жила очень уединенно и не уходила надолго…
Сдерживая накатившую панику, Юрис в третий раз побежал наверх. Опять постучав в дверь и опять не получив ответа, Юрис надавил на неё плечом. Дверь немного подалась, и Юрис понял, что её можно без особых проблем выбить, для этого надо лишь как следует разбежаться. С первого же удара дверь распахнулась настежь, опрокинув стул, стоявший позади неё…
В квартире было темно. Юрис прошёл сначала с гостиную, потом в спальню. Матери нигде не было видно, однако ящики прикроватной тумбочки были выдвинуты, что выглядело странно. Очень странным казалось и то, что у входной двери был поставлен стул — мама так никогда не делала, и никакого смысла в этом не было. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.
Лишь войдя в маленький коридорчик перед ванной, расположенный от входной двери направо, Юрис обнаружил тело матери, лежавшее на полу. Анна была облачена в свой синий халат с красной подкладкой, вокруг шеи был туго затянут его поясок. Халат распахнулся, обнажив грудь и живот, но выглядело это так, словно полы раздвинулись при падении тела. Левая нога была вытянута, а правая — отведена вбок под углом в сорок пять градусов и согнута в колене.
