Здесь мы наблюдаем, как просто превратить аскетизм в лицемерную карикатуру. Аскетическую воздержанность легко заменить маркетингом, особенно во время экономической рецессии, когда все стремятся задействовать риторику антипотребления и возврата к истинным ценностям. В противовес феномену «архитектурных звезд» – архитекторов, задействованных в безумном архитектурном представлении последних двадцати лет, многие критики взывают к архитекторам-затворникам, которые отказываются от публичности, которые способны воздержаться от чисто коммерческих заказов.
В последние годы олицетворением этого типа архитекторов был Петер Цумтор, который по совпадению получил Притцкеровскую премию всего через несколько месяцев после начала экономического кризиса. Часто воспринимаемый почти как отшельник, Цумтор создает архитектуру, наполненную духом сдержанности. Самый вопиющий пример этого карикатурного аскетизма – его павильон для галереи «Серпентайн», временное сооружение в одном из самых «эксклюзивных» мест Лондона – Кенсингтонских садах. Благодаря и своему имени, Hortus Conclusus [лат. запертый сад; образ из Песни Песней, легший в основу иконографического сюжета средневековой и ренессансной живописи], и своей композиции – это сад, окруженный прямоугольной деревянной галереей, – павильон прямо ассоциировался с монастырем. Интересной формальной деталью была двойная стена со смещенными входами, вынуждающая зрителя для входа в сад сначала пройти по узкому и темному коридору между стенами. Этот крайне ритуализированный вход должен был усилить переживание перехода из «мирского» пространства снаружи в «сакральное» пространство внутри. Пасторальное парковое окружение и простота павильона создавали атмосферу «смирения и искупления», противостоя светской неугомонности окружающего города. При этом, как отмечает в своей рецензии Андреа Филипс, притворная смиренность павильона «никак не увязывалась с возникающими в воображении механизмами транснационального архитектурного финансирования, о котором говорит сам факт этого заказа»[34]. Она резюмирует, что павильон Цумтора был «павильоном сдержанности», являясь репрезентацией, по ее словам, «пасторальной политики», которой придерживался капитал на волне кризиса. Эта пасторальная политика душила экономический рост и устраняла социальное неравенство при помощи медитативных образов и картин единения с природой. Здесь аскетизм теряет свой «деструктивный характер» и становится пустой скорлупой, чья пустота обратно пропорциональна огромному финансовому богатству, репрезентацией которого является эта архитектура.
