Весь четверг Хендрикс пролежал без сознания на квартире у одной подруги в Redcliffe Gardens, Fulham. К вечеру он очнулся и снова начались наркотики и девочки, но, в конце концов, он всё же добрался до квартиры Моники Даннеманн в Ноттинг—Хилл.
В 1.30 ночи он набрал номер Час Чандлера и произнёс свою эпитафию:
«Дружище, только ты мне можешь помочь!»
Эти слова записал автоответчик в пустом офисе Чандлера. Они стали последней записью идола миллионов, пророка наркотского поколения.
В его последний вечер Джими и Моника вернулись домой в 8.30.
«Я приготовила поесть. Мы выпили бутылку вина, он выпил больше, чем я, но не был пьяным. Нам было хорошо вдвоём. Никакого напряжения, мы просто слушали музыку. Около 1.45 он сказал мне, что ему необходимо встретиться с какими–то людьми. Я выпроводила его из квартиры, затем сразу после трёх он вернулся и я сделала ему сэндвич с тунцом.»
«Потом Джими стал писать, то, что потом станет последним его посланием миру: песню, названную им The Story of Life. Когда он кончил писать, он сказал мне сохранить её, что бы ни случилось, сказал, что будут за ней приходить разные люди, но, что я узнаю, когда и кому её следует отдать. И что только тогда, я покажу её этому человеку.»
Моника продолжила: «У меня в пузырьке было двадцать таблеток снотворного, которые мне прописал врач, чтобы я лучше спала. Он стоял в спальной на моём бюро. Джими был там один, вдруг что–то меня кольнуло, и я вошла в спальню. Как раз в этот момент Джими высыпал таблетки себе на ладонь. Я вырвала пузырёк у него из рук, на что он сказал, что хотел только их пересчитать. Теперь я понимаю, что он это сказал только для того, чтобы я не беспокоилась.»
«Тем не мене, Джими, выпив рюмку вина, сказал, что хочет лечь спать. Я села на край кровати и сидела так, пока он не заснул, затем я приняла свою таблетку, это было уже в 7 утра.»
«Проснулась примерно в 10.20, но заснуть больше не смогла. Сигареты кончились, но Джими не нравилось, когда я уходила, не предупредив его. Он любил, просыпаясь, видеть меня рядом. Я взглянула на него — он спал.»
«Перед выходом я ещё раз посмотрела на него. Похоже, у него начинался насморк. Но дыхание было ровным и пульс в норме — я сравнила его со своим. Я быстро надела туфли, схватила пальто и выбежала на улицу. Я торопилась вернуться.»
«Вернувшись и подойдя к двери квартиры с ключом в руке, я почувствовала что–то неладное. Дверь было никак не открыть, с ней это иногда случалось, но я ужасно испугалась. Наконец, открыв её, я бросилась в спальню. Одного взгляда было достаточно понять, что произошло нечто ужасное. Горела только одна лампа, так как люстру я выключила, когда Джими собирался лечь спать. Её свет отбрасывал зловещую тень, тишина в комнате была такая, как если бы время остановилось.»
