Сознание медленно тонуло в синей глубине. Кругом вспыхивали огоньки и расплывалось уютное тепло. Руки невольно легли на плечи льера, потом обняли за шею. Хорошо с ним. Молчать, соприкасаться душами, не думать ни о чем. Хотелось закрыть глаза, прижаться теснее и уснуть. Он же огненный, теплый, наверное… И ну ее, ту силу! В другой раз…
— Не отводи взгляд… — в голосе Вира хрусталем звенело напряжение.
Дымка наваждения дрогнула, но не отступила. Если б не легкий холодок, образовавшийся в районе солнечного сплетения и медленно-медленно поднимающийся к груди, я бы все-таки отключилась.
Или если бы не его губы… Шершавые и холодные, они опустились на мои. Сначала легко и невесомо. Потерлись, будто бы ища тепла, лаская, убеждая в безопасности происходящего. Пальцы льера тем временем мягко погладили нежную кожу за ушками.
Я не то всхлипнула, не то судорожно вздохнула.
Не вышло. Весь воздух закручивался ледяным вихрем в груди. Больно…
Поцелуй стал настойчивее. Так и не согревшиеся губы уверенно скользили по моим, исследуя каждую черточку, лишая даже тех жалких крох дыхания, что до сих пор остались. Ладони Вира запутались в моих волосах, не позволяя отстраниться. Одно настойчивое движение — и я сдалась, позволила себя одурманить, прижалась к его груди. Голова шла кругом от дикой смеси упоительных ласк и нарастающего внутри холода.
Мне было… интересно. Почувствовать его, узнать, как далеко это может зайти, сорвать маску напряжения с красивого лица. Запрокинула голову, полностью отдаваясь непривычным, странным ощущениям, и любопытно приоткрыла губы…
Чтобы впустить в себя холод дыхания ледяного льера. Куда только девалось его тепло?!
Когда два вихря встретились, начался обещанный кошмар. Я кричала, билась в его руках, умоляла отпустить и остановиться. Но было поздно. Казалось, вся кровь замерзла и острыми льдинками изнутри ранила тело. Боль проникала в каждую клеточку, туманила разум, сводила с ума.
Вир крепко прижал меня к себе, баюкал в объятиях, бережно стирал выступившие слезинки. А те, до которых не успевал дотянуться, кусочками льда осыпались на одеяло.
— Потерпи, моя хорошая, — шептал княжич, укачивая меня, как маленькую. — Видишь, сколько в тебе льда?
И так — долго-долго, пока нас обоих не поглотила уютная темнота беспамятства.
