— Кажется, мама со мной не разговаривает, как думаешь…
— Чарльз! — Я поворачиваюсь и вижу, как мама спешит ко мне. Она явно удивлена, шокирована, у неё очень странный вид, она растеряна. Не уж то это, то, что Кэтрин разговаривает со мной, так её удивило? Она улыбнулась ей. — Нужно кое-что обсудить, — говорит она и уже разворачивается, чтобы идти.
— Сейчас? — Я как бы намекаю, что это не лучшее время.
— Да Чарльз, сейчас, и ни минутой больше! — Да как же она не понимает,… мои мысли прерывает один лишь её взгляд полный страха.
Я спешу за ней, мама всегда быстро ходила, но сейчас она практически бежит. Мы поднялись в лечебное крыло, и сколько бы я не спрашивал её, что столь серьёзного могло случиться, ответа я от неё так и не добился.
Как только мы заходим в палату, в которой я оставил Мелиссу, я вижу её плачущей. Она закрывает глаза ладонью и так горько плачет, что мне сразу же становиться не спокойно. Я смотрю на маму, но её взгляд не передать. Мелисса, услышав, как дверь закрылась, тут же оторвала ладони от лица и заплаканными глазами посмотрела на меня.
— Прости меня! Чак, прости! — Говорит она, захлёбываясь в собственных слезах.
— Что случилось? — Я подхожу к ней и, опустившись на корточки, беру её за руки.
— Она беременна, Ваше Высочество, — говорит врач и всё вокруг теряет смысл.
Но это был всего лишь сон…
Ошибки. Мы все их совершаем. Обычно они возникают из самых лучших намерений. Например, сохранить секрет, чтобы защитить кого-то. Или немного отдалиться от человека, которым ты стал. Иногда мы даже не знаем, какие ошибки мы совершили, чтобы стать такими, какие мы сейчас. Но у каждой ошибки есть причина — преподать себе урок, который ты никогда бы не получил иным способом. Но не все ошибки можно простить.
Я так и замер. Она беременна? Что? Как это возможно? Все девушки проходили полный медицинский осмотр, перед тем как оправиться во дворец и это значит лишь одно, она за моей спиной…
— Прости, — шепчет она, заливаясь слезами, и я прихожу в себя. Мама держит меня за плечи и пытается оттянуть назад. Ладони мои сжались в кулаки, скулы напряглись, я готов убить её на месте, она фальшивка! А я ей поверил.
— Чак, прости, умоляю, я не знала!
— Что значит, ты не знала? — Сквозь зубы проговариваю я, испепеляя её взглядом и вырываясь из рук матери.
— Срок примерно два с половиной месяца, это было до Отбора, — говорит врач.
— Как ты тогда суда попала? — Выкрикиваю я, сдерживаясь из-за всех сил, чтобы не опрокинуть стоящий рядом стол.
