— Вам что ни будь принести мисс? — Тоненьким голоском спрашивает девушка, которая ниже меня на голову.
— Нет, ничего не нужно, спасибо, — как можно любезней отвечаю ей я. — Ты можешь идти, я хочу побыть одна немного.
Девушка уходит, и я сажусь на край кровати. Джулии должно быть лет пятнадцать — шестнадцать, она очень маленькая и кажется такой хрупкой.
Беру в руки рамку с фотографией меня и бабули, и сердце сжимается в тоске. Хоть я и здесь совсем недолго мне не привычно оставлять её одну, я беспокоюсь.
Она стала всей моей семьёй после того как отца посадили и мать после этого совершенно перестала меня навещать. Она один единственный дорогой человек для меня и когда я услышала своё имя то первая моя мысль — «я никуда не поеду, я не оставлю её одну». Но бабушка сама уговорила меня езжать, она сказала, что это возможность вырваться из этой жизни полной забот, работы и проблем и что просто моё участие уже изменит мою жизнь.
Ставлю рамку на место и поднимаюсь на ноги меря комнату шагами.
Интересно, что за девушка двадцать с лишним лет назад жила в этой комнате, участвовала в Отборе? Прошла ли она в финал или выбыла ещё на первой встрече? А может, это была Королева? От одной мысли, что я спала на кровати, на которой возможно когда-то спала Королева, … просто сводит меня с ума. Она мой идеал, моё вечное вдохновение.
Останавливаюсь напротив зеркала и рассматриваю своё отражение. Мои волосы чуть подрезали и сделали немного темнее, светло-зелёные глаза, еле заметный шрам у брови, вечное воспоминание из детства, я упала с велосипеда и расшибла себе бровь.
Из открытого балкона доносится девичий смех, и я снова возвращаюсь мыслями к Чарль… к Чаку.
Он довольно сдержан в плане своих эмоций, не то чтобы нудный, скучный, может, просто сильно правильный? Ему бы не помешало немного расслабиться и перестать всё контролировать. А когда Стейси спросила про девушку заходившую сегодня на завтрак, он прямо таки весь напрягся и не сразу дал свой ответ.
Это та девушка, которую я видела плачущей в библиотеки. Я прекрасно знаю о том, что нам нельзя подниматься на третий этаж, но моя любопытность уже в сотый раз взяла вверх. Она показалась мне грубой, и я ответила ей тем же. Но о чём она может плакать в день, когда прибывают отобранные? Может, я себе накручиваю, но мне кажется, их связывает не просто дружба семей, а что-то,… что-то большее. Его взгляд на неё в обеденной, он просто в открытую уставился на неё, было как-то странно.
