Неужто получается, что право христианство с его восхитительно садистским представлением о том, что бытие обречено на страдание и смерть?
Но в мире есть бессмертные существа, и речь не о выдуманных фантастами разумных кристаллах или цифровых интеллектах. Речь о мясе – и мы даже оставим сейчас в стороне всяческих гидр. Но старению не подвержены некоторые виды черепах и морских огурцов. Не умирают медузы, черви и лобстеры. Вернее, конечно, умирают – но не так, как люди: смерть не зашита в них изначально, у них нет внутреннего счётчика, после которого деление клеток останавливается. Лобстеры, к примеру, регулярно обновляют панцирь, а на новый требуются ресурсы. И поскольку рост их ничто не ограничивает, каждый следующий панцирь становится всё больше – однажды лобстер либо перестаёт его менять (и умирает от травм, когда старый изнашивается), либо перетруждается в попытке сформировать новый.
Представьте на секунду лобстеров с технологиями – способных мастерить не панцири, но доспехи. Лобстеров, которых защищают от травм роботы. Лобстеров, достаточно развивших хирургию и медицину, чтобы сдерживать свой бесконечный рост.
Эти лобстеры были бы в самом деле бессмертны. Они не умирали бы естественным путём.
Заверяя себя, что смерть неизбежна, что она зашита во всякую живую тварь, мы врём себе.
Не пора ли перестать?
Даня всё не мог перестать ходить по вагону взад-вперёд – и сам не мог понять, от страха это или от радостного возбуждения.
Впрочем, так ли велика разница.
Мысль о смерти лежала у родителей в глубине дальней полки, и хоть мама с папой теперь частенько совали туда руки, они сами никогда бы не вытащили её, не перетряхнули на свету. Не задумались о том, чтобы выбросить.
Но он не побоялся закатать рукава и перетряхнуть их шкаф, а они – и это важно – не побоялись его помощь принять.
От этой мысли становилось тепло.
Почему жизнь так несправедлива? Почему природа добрее к лобстерам, чем к людям?
По всей видимости, это расплата за тепло.
Как мы уже упоминали в других лекциях, каждое деление клеток физически укорачивает теломеры – кончики хромосом. Фермент теломераза способен их восстанавливать – и успешно делает это у многих животных. Упрощая, можно сказать, что изначальный дизайн живых существ подразумевает, что теломеры будут бесконечно укорачиваться, но организм будет их бесконечно чинить. Так это и происходит, скажем, у вышеупомянутых гидр.
Но почему не у нас? Почему деление клеток упирается в предел Хейфлика?
