От чего же тогда получали эстетическое удовольствие те, кто на них смотрел?
Мы живём с детской, нелепой слегка иллюзией, будто смысл произведения находится в нём самом. Спрятан буквально физически: тапни файл с книгой – и вот он, смысл, развернётся на экран; всмотрись в пейзаж на фоне сериала – и увидишь, как он шмыгает за спиной главного актёра; докопайся до гармоник трека – и некая особая духовная гармоника вольётся тебе в сердце.
Да только шутка про тысячу обезьян ведь вовсе не шутка. Машины и алгоритмы легко способны производить контент – качественный, бездумный и мёртвый, пока не озарит его наш взгляд. Ведь именно во взгляде смысл, а не в книге; он не факел, что освещает нам путь, но искра, высекаемая, когда кремень сознания проскакивает по огниву некой информации. Не даром созидать, но даром воспринимать отличаемся мы от роботов.
Любой смысл мы вчитываем – и охотно вчитаем его и в текст, написанный машиной, и в набор прямоугольников, возникших по ошибке.
Но что, если сделать шаг дальше и признать, что это так не только с машинами?
Наши мысли ведь не берутся из пустоты. Любая мысль – это лишь компиляция того, что мы слышали и видели за жизнь, и любая оригинальность – не более чем удачное, несколько неожиданное сочетание паттернов, ухваченных нами в разных источниках и лёгших на опыт.
Или не любая?
Женя была эрудированной и толковой – настолько, что это подчас вызывало оторопь. У неё было мнение по любому вопросу, и пусть подчас эти мнения вызывали улыбку, совсем дурацкими их назвать было нельзя – разве что чуток эксцентричными. Но она явно очень много читала и смотрела, осмысляя всё, с чем сталкивается, с разных сторон.
И это было так интересно, что Тульин невольно ловил себя на вопросе: а это правда её мысли – или цветные прямоугольники?
В самом ли деле она всё это думает – или просто повторяет за кем-то, будь то модный видеоблогер или Фёдор Михайлович Достоевский?
Есть в её словах смысл – или Тульин этот смысл вчитывает?
Не заворожил бы его так же бот, раз в несколько часов собирающий по блогам очередные ценные мнения и компилирующий из них сентенции в Женином духе – про жадные корпорации или нечестную сортировку данных алгоритмами?
Да и как вообще понять, мыслит ли в самом деле ближний твой? Солипсизм по природе своей неопровержим – а всё же опровергнуть его хочется мучительно, ведь нет страшнее ада, чем жить в собственной голове.
Пожалуй, только так развенчать его и можно: убедившись, что Женя всё-таки не вундеркинд. Что она, оказывается, не слишком хорошо считает и легко впадает в ошибку подтверждения, запоминая только те случаи, когда ей пришла неудачная карта. Что она живой, настоящий человек; умеет забавно злиться и от этого, сама не замечая, грызёт ногти.
