присматриваемся, то есть те, что остались на периферии зрения, выглядят почему-то серыми.
Вернее, не выглядят. Нельзя сказать, что мы отчётливо видим в этих пересечениях серые точки; они пляшут на краю нашего зрения, на краю сознания, то ли существуя, то ли нет. Это не визуальный образ, а лишь намёк на него. Призрак.
Однако же этот призрак однозначно не белый.
Этот странный эффект возникает из-за так называемого латерального торможения. Когда мы что-то видим и информация об этом попадает на нейрон, он не только передаёт её дальше, но и приглушает действие своих соседей – это необходимо, чтобы в хаосе, коим на самом деле является реальный мир, мы распознавали чёткие картинки. Соответственно, когда нейрон регистрирует белую точку на более-менее тёмном фоне, он не только спешит известить организм о белой точке, но и приказывает соседям зафиксировать, что всё вокруг этой точки – какое-то тёмное. Даже если на самом деле оно светлое. Отсюда и берутся иллюзорные серые пятна, которых на самом деле нет.
В затенённом зале, где работал Тульин, всегда бормотала какая-нибудь музыка и сплетались в фенечку звуки чьих-нибудь игр. Он подмечал пару раз, что далеко не все здесь пустые роботы, люди лишь казались такими из-за специфически расфокусированного взгляда, но на обед ходили группами, перешучивались, кто-то даже вроде завязал отношения. Но сам никогда и ни с кем не здоровался – молча проходил на место, устраивал кресло, опускал на затылок капюшон, разве что иногда заваривал себе перед этим кофе. Капюшон запускался быстро, начинал еле слышно гудеть, приятно вибрировал и холодил затылок: температура его циклически менялась – кажется, чтобы тонизировать работу мозга, но, может, и для безопасности самой техники.
После этого приходил туман – по-своему сладкий.
Когда Тульин работал, у него возникало двойное зрение, похожее на серые точки решётки Германа. Подключившись к капюшону, он мог закрыть глаза, но полноценно увидеть идущие в мозг фальшивые картинки ему не удавалось – они сливались в клокастое марево, как если бы издевательски долгая экспозиция на видео превратила людей в серо-бурую многоножку. Лишь иногда в месиве будто мелькали образы – а может, он их придумывал? Со скуки Тульин пытался порой выловить их в этой мутной реке, но стоило ему на них сосредоточиться, как серое пятно выскальзывало – перекрёсток решётки белеет, если сфокусировать взгляд именно на нём. В бодрые дни это слегка его раздражало, но обычно не вызывало эмоций – Тульин надеялся лишь, что BARDO правда получает от него всё необходимое. Фальшивые сигналы, пришедшие по фальшивым хвостикам нейронов, плясали и таяли.
