Мир приключений, 1925 № 01 | страница 24

Таким человеком, в силе необъяснимой и безошибочной, был лоцман Битт-Бой. Все, за что брался он для других, оканчивалось неизменно благополучно, как-бы ни были тяжелы обстоятельства; иногда, даже, с неожиданной премией. Не было судна, потерпевшего крушение в тот рейс, в который он вывел его из гавани. Случай с Беппо, рассказанный Дюком, — не есть выдумка. Никогда корабль, напутствуемый его личной работой, не подвергался эпидемиям, нападениям и другим опасностям; никто на нем не падал за борт и не совершал преступлений. Он прекрасно изучил Зурбаган, Лисс и Кассет, и все побережье полуострова, но не терялся и в незнакомых фарватерах. Случалось ему проводить корабли в опасных местах стран далеких, где он бывал лишь случайно, и руль всегда брал под его рукой направление верное, как если бы Битт-Бой воочию видел все дно. Ему доверяли слепо, и он слепо верил себе. Назовем это острым инстинктом, — не все ли равно, — когда невидима та рука, что ведет нас в битвах душевных и человеческих? «Битт-Бой приносящий счастье» — под этим именем знали его везде, где он бывал и работал.

Битт-Бой прошел ряд оврагов, обогнув гостиницу «Колючей Подушки», и выбрался по тропинке, вьющейся среди могучих садов к короткой, каменистой улице. Все время он шел с опущенной головой, в глубокой задумчивости; иногда внезапно бледнея под ударами мыслей. Около небольшого дома, с окнами, выходящими на двор, под тень деревьев, он остановился, вздохнул, выпрямился и проник за низкую, каменную ограду.

Его, казалось, ждали. Как только он проник в сад, зашумев по траве, и стал подходить к окнам, всматриваясь в их тенистую глубину, где мелькал свет, — у одного из окон, всколыхнув плечом откинутую занавеску, появилась молодая девушка. Знакомая фигура посетителя не обманула ее. Она кинулась, было, бежать к дверям, но, нетерпеливо сообразив два расстояния, вернулась к окну и выпрыгнула в него, побежав на встречу Битт-Бою. Ей было лет восемнадцать; две темных косы под лиловой с желтым косынкой падали вдоль шеи и почти всего тела, столь стройного, что оно, в движениях и поворотах, казалось беспокойным лучем. Ее неправильное, полудетское лицо с застенчиво-гордыми глазами было прелестно духом расцветающей женской жизни.

— Режи, королева ресниц! — сказал меж поцелуями, Битт-Бой; — если ты меня не задушишь, у меня будет чем вспомнить этот, наш вечер!

— Наш, наш, милый мой, мой безраздельно! — сказала девушка. — Этой ночью я не ложилась; мне думалось, после письма твоего, что через минуту за письмом подоспеешь и ты.