Во время паники по поводу появления павианов, жалуясь Наставнику, Андрей сначала говорит: «…никуда не могу пристроиться…» Потом Авторы правят: «Оказался никому не нужен». В ответе Наставника простоватое слово «безалаберность» правится на более официальное — «недостаток дисциплины».
Когда собирался отряд добровольцев для обороны от павианов, Воронин замечает о Фрице Гейгере: «…и даже не видя его в полутьме, по одному его голосу, Андрей чувствовал, как нравится командовать этому фашистскому недобитку». Авторы в первой части романа стремятся показать похожесть коммунистического мировоззрения Воронина и фашистского мировоззрения Гейгера, поэтому эту фразу они исправляет: «…нельзя было не признать, что в данной ситуации Фриц Гейгер, хотя и являлся бывшим фашистским недобитком, но оказался как-никак на своем месте». И позже Авторы смягчают отношение Воронина к Гейгеру: Воронин в мыслях несколько раз называет Гейгера не «фашистской мордой», а «унтер-генералом». Но вот присутствующее в черновике обращение Гейгера к Воронину «брат» Авторы изменяют на «дружище».
На спине и груди куртки Воронина упоминаются буквы «ЛУ». В черновике говорится, что они «выцветшие», позже это определение заменяется на «переплетенные», так как о куртке строчкой выше уже говорится, что она «застиранная».
Вспоминая бывшего мэра, Андрей замечает такую деталь, что при встрече мэр «величественно наклонял голову в знак приветствия». Потом Авторы делают мэра более приятным Андрею: «…обязательно протягивал для пожатия большую теплую сухую руку».
На вопрос Сельмы, нельзя ли кого-нибудь нанять для уборки квартиры, Андрей отвечает: «Фиг тебе!» и в черновике хвастает:
— Видишь, как надо мыть? — Он гордо повел рукой вокруг себя.
— Это ты сам? — осведомилась Сельма презрительно. — Ну и мужчина. Попался бы ты нашим парням: — Она вздохнула.
Потом Авторы убирают возникший конфликт: «Фиг тебе! — сказал он злорадно. — Сама отмоешь. Тут белоручкам делать нечего». И после некоторого враждебного молчания разговор продолжается.
На вопрос, кем она была на том свете, Сельма отвечает: «Фокстейлером» — и после недоуменного вопроса Воронина поясняет: «Ну, чтобы тебе понятно было… Проституткой. <…> Не для денег же… Это для собственного удовольствия. Называется фокстейлеры. Понял теперь?» Потом Авторы смягчают и здесь: «Ну, как тебе объяснить… Раз-два, ножки врозь… <…> Это же не для денег. Просто интересно. Скука же…» Вместо удовольствия — простой интерес, да и то — от скуки… И далее в черновике определение Сельмы «проститутка» правится на «шлюха».
