— Хочешь кофе, Билл? — с дрожью в голосе сумел выдавить он.
Одновременно, когда чувствительность без предупреждения вернулась к их онемевшим рецепторам, они ощутили запах свежего кофе, поднимающийся снизу лестницы. Это был невероятно успокаивающий запах, он залатал дыру в реальности. Он связал прошлое и ошеломленное, трясущееся настоящее, стер и убрал промежуток во времени.
— Да. С брэнди или чем-то еще, — сказал Билл. — Давай... давай спустимся вниз.
И так, на кухне, с помощью кофе и брэнди, они завершили то, что с надеждой начали шесть месяцев назад.
— Это, видишь ли, был не Руфус,, — начал объяснять Билл, а Морган приготовился слушать.
Они говорили быстро, словно подсознательно знали, что шок еще не настал.
— Руфус был... — Билл слабо взмахнул рукой. — А это был взрослый.
— Почему ты так думаешь? Ты просто предполагаешь.
— Нет, все сходится — это именно то, что и должно было произойти. Ничего другого не могло случиться. Разве ты не видишь? Невозможно сказать, к чему он вернулся. К эмбриону, к яйцу... Бог знает, к чему еще. Может быть, к тому, что мы даже не можем представить. Но... — Билл замялся. — Но это была мать яйца. Времени и пространству пришлось искривиться, чтобы привести ее на это место, где происходил момент рождения.
Повисло долгое молчание.
— Взрослая особь... — наконец, сказал Морган. — Это? Не верю.
Он не то собирался сказать, но Билл принял аргумент почти с благодарностью.
— Да, Пит, это оно. Ребенок тоже не выглядит, как взрослый человек. Или, может быть... может быть, это родство типа: личинка — куколка — бабочка. Откуда мне знать? А, может, он просто изменился больше, чем мы думали. Но я знаю, что это был взрослый. Я знаю, что это... его мать. Знаю, Пит.
Прищурившись и словно чего-то ожидая, Морган уставился на Билла через стол с чашками, испускающими аромат.
— Откуда тебе это известно, Билл? — не дождавшись продолжения, осторожно спросил он.
— Разве ты сам не видишь? — ошарашенно посмотрев на него, сказал Билл. — Подумай, Пит!
Морган подумал. Внешний вид существа уже исчез из травмированной памяти. Он сумел только вспомнить, что оно стояло и смотрело на них, но не глазами, даже и не лицом, насколько он помнил. Он покачал головой.
— Разве ты не узнал... кое-что? Оно не казалось тебе немного знакомым? Как и я... ему. Совсем чуть-чуть. Я это заметил. Ты что, не понимаешь, Пит? Оно было почти... на какую-то едва заметную долю... моей бабушкой.
И только теперь до Моргана дошло, что это правда. Эта невероятная схожесть, действительно, существовала, отдаленная и скрытая, родство, связывающее многократно стираемую линию, идущую через измерения. Он открыл рот, чтобы заговорить, но вышли совсем не те слова.
