И Генслер ушел назад в свой кабинет.
— Здравствуй, дорогой, вполголоса сказала мисс Моффат.
— Ох, милая! Ты чудесно выглядишь!
Казалось, что Джонни вот-вот перевалится через стойку, поэтому девушка быстро отступила. Она была весьма привлекательной — скорее, милой, чем соблазнительной. Ее звали Дина. Возможно, Джонни ошибался, думая, что это самое красивое имя в мире. Но как можно сказать наверняка?
Они уединились в маленькой комнатке со стеклянными дверями, где Джонни ловко засунул пластинку в проигрыватель. Под прикрытием музыки, он сделал несколько замечаний, в основном, касающихся достоинств девушки, как внешних, так и невидимых на первый взгляд.
— Я хочу тебя поцеловать, - горячо добавил он.
— Ох, дорогой! Не сейчас, Джонни. Генслер нас увидит. Думаешь, я должна приходить каждую ночь? Тебя могут уволить.
— Я уже хочу, чтобы меня уволили, — с угрюмым видом сказал Джонни. — Мы не можем жениться, пока мне платят такие гроши.
— Ну, у меня есть работа, — практично ответила Дина.
— Но я хочу сам тебя содержать, - сказал Джонни.
— Ох, ты такой глупый! — пробормотала Дина и добавила, — но ты настоящий рыцарь. И я люблю тебя.
На большее времени не оставалось. Даже в закрытой комнатке, смутный запах ревеня служил зловещим напоминанием о Генслере.
— Встретимся позже. В парке. В то же время.
И вскоре Дина уже выходила из магазина, неся в прелестной руке пластинку Кросби.
Генслер посмотрел ей вслед.
— Постоянный покупатель. Ну, закрывай магазин. Я ухожу.
Он уже надел пальто и, как танк, пошел к двери, где развернулся и одарил Джонни сердитым взглядом.
— Стоимость разбитой пластинки будет вычтена из твоей зарплаты, — сказал Генслер, казалось, слегка обрадовавшись этому.
И он ушел, размышляя о чем-то нехорошем.
Джонни вздохнул. Трудная у него была жизнь, но, если он сможет жениться на Дине, то будет счастлив вне зависимости от всего остального. Пребывая в печали, он стал закрывать магазин, щелкая выключателями и задергивая шторы. Затем нашел тряпку и нежно стер незаметные записи со всех радиокабинок. Радио было третьей великой любовью Джонни. Преступления — второй, а Дина, разумеется, возглавляла эту троицу.
Джонни взглянул на наручные часы. Пять часов. Ну, он не сильно проголодался. Если пропустит ужин, то сможет провести, по крайней мере, два часа в подвале, колдуя над радио, собственноручно собранным из запасных деталей, приобретенных у скупердяя Генслера, который даже не забыл прибавить к их стоимости налог на продажу. Кроме того, на пятьдесят центов, вместо обеда, он мог купить Дине букет цветов.
