Штурмовики, кстати, из эскадрильи, участвовавшей в налете на Усть-Камчатск, несли почти тоже вооружение, что и тогда. Тогда, в Усть-Камчатске, штурмовики имели по 4 пятисотфунтовые фугасные бомбы и 2 бака BLU-27 с напалмом весом 750 фунтов каждый. Еще на 4 узлах подвески тогда находились кассеты с РЛ — ловушками, попросту говоря, резаной фольгой. Но сейчас уже зенитных ракет русских можно было не опасаться, и набор вооружения был чуть изменен. Фугаски и баки с напалмом остались на своих местах, а вот на остальных узлах подвески висели кассетные бомбы Мк20, весом 485 фунтов каждая. В первом заходе американцы высыпали бомбы, но в отличие от устаревших орудий, стоявших всего лишь в земляной обваловке там, в Усть-Камчатске, сейчас под американцами стояли бронированные башни. И нанести такой башне хоть какой-то урон бомба весом в 227 килограмм могла только при прямом попадании. Но таких не случилось, бомбы легли кучно, разбросав остатки маскировки вокруг башен, но и только. В этом ведущего уверил командир «Кнокса», сразу после захода все вражеские орудия дали очередной залп по тому же горящему «Маккейну». И во втором заходе, американцы, пользуясь тем, что «Кнокс» в очередной раз «подсветил» цели, довольно точно вывалили на башни все кассетные бомбы. Каждая такая бомба была оснащена 247 кумулятивными суббоеприпасами Mk.118. 600 граммовый суббоеприпас Mk.118 может пробивать броню толщиной до 190 миллиметров. При сбросе одной бомбой кассеты Mk.20 зона поражения приблизительно равна футбольному полю.
Над двумя орудиями батареи N502 прошел стальной ливень. Обе башни получили не меньше десятка попаданий каждая, в результате которых верхние броневые листы башен обзавелись аккуратными дырочками, а в боевых отделениях из-за сверхзвуковых ударных волн, возникающих при пробитии кумулятивной струей брони, не осталось никого живого из орудийных расчетов. Но самым страшным был третий заход. В нем шесть «Скайредеров» освободились от баков с напалмом. Горело все, остатки деревьев, земля и скалы вокруг. Горела броня. Но самое страшное, горящий напалм, стекал вниз, затекая в малейшие щели и зазоры конструкций башен. В маски орудий. И в дыры, только что проделанные суббоеприпасами Мк118. Сначала он попал в боевое отделение, а потом стал капать тяжелыми густыми каплями в подбашенный погреб, когда прожег резиновые уплотнения люков, и самое главное, стал затекать в открытые окна элеваторов-подъемников. Ведь они закрывались сверху, а наверху уже не было живых. Потом загорелись пороховые заряды в картузах выстрелов. Со стороны это смотрелось страшно и одновременно завораживало, когда давление от горящих пороховых газов вышибло наружные двери и бронезаслонки вентиляции, и почти одновременно над двумя орудиями 502 батареи встали две исполинских свечи ослепительно белого пламени. Потом раздался грохот от сдетонировавших, наконец, снарядов, и обе башни, подброшенные мощной взрывной волной, медленно кувыркаясь, взлетели в воздух. Никто из расчетов не смог выжить. В отличие от спаренных башенных установок МБ-2-180, которые имели и потерну, под землей соединявшую обе установки, и запасные выходы, на одноорудийных МУ-1 не было ничего. С целью экономии денег, времени и материалов у них наличествовала только башня, которая устанавливалась прямо на снарядный погреб. И которая из защищенного места сразу превратилась в адскую ловушку, обернувшуюся братской огненный могилой для двух расчетов батареи.
