– Пригодятся. – Я перевел взгляд на ванну. – А откуда здесь вода?
– Без понятия.
– Но не ведром же убийца ее натаскал.
Димитров усмехнулся:
– Надо думать! Ему бы пришлось сутки этим заниматься. Ванна-то огромная.
– А где тело? – спросил я. – Увезли уже?
– Нет, тебя ждали. Хочешь взглянуть?
– Жертву опознали?
– Как тебе сказать. – Димитров смущенно кашлянул. – Это трудновато будет.
– Почему?
– У него нет лица.
– В каком смысле? Изуродовано?
– Содрано.
Я невольно вздрогнул. Вид трупов никогда не оставлял меня равнодушным, а обезображенных – тем более.
– Так будешь смотреть? – предложил Димитров.
– Да. Где он?
– Снаружи.
Мы вышли из развалин и обошли их с левой стороны. Труп лежал в черном пластиковом мешке. Земля вокруг была мокрая.
– Откройте, – кивнул Димитров криминалистам, которые сидели неподалеку и курили. Те нехотя встали и расстегнули молнию.
Я готовился к тому, что увижу, но то, что оказалось внутри мешка, было настолько ужасно, что я едва сдержал рвотный позыв: вместо лица сплошная рана, алая, бордовая, со светлыми жировыми прожилками! Кое-где белели кости черепа, зубы торчали зловеще, как у киношного зомби, а глазные яблоки, лишенные век, «смотрели» в разные стороны.
– Где его одежда? – спросил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
– Одежды нет, – ответил Димитров. – Он был голый. И посмотри на грудь. Видишь клеймо? Его выжгли еще до того, как бедняга умер. Лицо, кстати, сдирали тоже живьем.
– Откуда это известно? – спросил я, уставившись на крупную цифру «4», багровеющую на фоне бледной кожи.
– Уж поверь! – раздался знакомый голос у меня за спиной. – Я двенадцать лет в судебной медицине.
Обернувшись, я увидел высокого мужчину, с большими, как у панды, глазами, крупным носом и сверкающими в мочках-тоннелях. Он подошел, протирая очки в роговой оправе. На нем был прозрачный пластиковый комбинезон, через который виднелся светло-серый костюм в мелкую полоску.
Это был Федор Полтавин, штатный криминалист нашего «Серийного отдела».
– Привет, – сказал я. – Давно приехал?
– Не очень. Башметов сначала мне позвонил, а потом уж тебя разыскивать начал.
Я перевел взгляд на труп, но тут же отвернулся.
– Значит, можно считать, что имели место пытки?
Полтавин криво усмехнулся:
– Не думаю, чтобы эти издевательства можно было назвать как-то иначе.
– А какова причина смерти?
– Болевой шок. Не выдержало сердце.
Я повернулся к Димитрову.
– Какие-нибудь следы обнаружили? Шины, подошвы? Про отпечатки пальцев пока, наверное, спрашивать рано?
