Чего в Пхучжу нельзя купить или продать, так это чувства – они здесь не представляют никакой ценности. Доброжелательность, сопереживание, честь остаются тут без внимания; вера, любовь, дружба, искренность никого не интересуют. В Артели мясников не берут в залог чувство долга, моральные обязательства и подобную ерунду. Да что там – тут и мысли не допускают, что такое вообще существует.
В Пхучжу обитают отчаявшиеся всех мастей. Здесь крах чьей-то жизни – обыденность. И слез здесь проливается больше, чем где-либо еще, однако до плачущего никому нет дела. Какой резон тратить силы на сочувствие, которое никому не нужно?
Невежды кричат: “Почему всех этих преступников не схватят и не кинут в тюрьму?” Но эта наивность вызывает только смех. Потому что члены Артели мясников никогда не окажутся в тюрьме. Потому что мир Пхучжу не уместится ни в какие тюремные камеры, а тюрьма – это лишь вариация Артели мясников. Как в пустыне после сильных ливней в сухое русло стекаются маленькие ручейки и образуют бурный поток, так и Артель мясников беспрестанно пополняется новым мясом. Этот мир сродни раковой опухоли, клетки которой делятся быстрее, чем отмирают. Поэтому наиболее мудрые прокуроры и следователи из угро используют Артель мясников в своих целях. Они хорошо понимают, что им нужны золотые яйца, а не курица, несущая эти яйца. Ведь если прибить курицу, то и яиц больше не будет, а если уничтожить Пхучжу, то им придется затянуть пояса. И Артель мясников нельзя уничтожить, ибо она слишком важна.
– Он ведь правда заслуживает смерти? – спросила Минари Пака женщина за пятьдесят лет с химической завивкой.
Она смотрела так умоляюще, что трудно было не согласиться. Минари Пак, со скукой поглядывая на синяки, еще темневшие на лице клиентки, постарался быть поубедительнее:
– Ну да. Заслуживает. Тысячу смертей заслуживает. Так что решайтесь скорее. Уберем его, и у вас появится возможность исправить судьбу!
– Соглашайся, сестра. Давай смелее, не бойся. Все произойдет быстро и без проблем, – подхватила сидевшая рядом вторая женщина, подсадная утка.
– Этот мерзавец украл мою жизнь! До последней крошки! – выкрикнула женщина, словно вспомнив героиню из любимого телесериала.
Она разрыдалась, слезы орошали руку, стиснувшую скомканный носовой платок. Лицо ее выражало искреннюю обиду и горечь. Толстые предплечья, тяжелые от работы, кожа, огрубевшая от солнца… Костюм в горошек, бывший в моде около тридцати лет назад, настолько не соответствовал офису брокера, где принимались заказы на убийство, что с трудом верилось, что она и в самом деле желает убить мужа. Она все всхлипывала, и Минари Пак обратил к подсадной утке страдальческое лицо, показывая, что больше не в силах терпеть, что еще немного – и он спятит. Подсадная утка зыркнула на него, предупреждая, чтобы молчал, иначе испортит дело, и принялась похлопывать клиентку по спине, приговаривая:
