– Все в арде. Стража прибыла с терпимой поспешностью, заместитель госсекретаря. Капитан Киггз явился прямо с могилы дяди.
– Собор в двух минутах ходьбы отсюда, – сказала Эскар. – Между твоим сигналом и вторым прошло примерно тринадцать минут. Если бы стража оказалась здесь к тому времени, второй был бы не обязателен.
Принц Люсиан медленно выпрямился, его лицо оставалось маской спокойствия.
– Так это была проверка?
– Так и есть, – бесстрастно сказала она. – Мы считаем ваше обеспечение безопасности неадекватным, капитан Киггз. Это третья атака за три недели и вторая, в которой пострадал саар.
– Атака, которую устроили вы, не может засчитываться. Вы знаете, что это не типично. Люди на нервах. Генерал Комонот приезжает через десять дней…
– Именно поэтому вам нужно лучше работать, – холодно сказала она.
– …А принца Руфуса только что убили в манере, подозрительно походящей на драконью.
– Нет свидетельств того, что это сделал дракон, – сказала она.
– Исчезла голова! – Принц пылко показал на свою голову, его вид – сжатые зубы и развевающиеся на ветру волосы – придавал образу некоторую безумную яростность.
Эскар приподняла бровь:
– Ни один человек не смог бы такого сделать?
Принц Люсиан резко отвернулся от нее и прошел по маленькому кругу, проводя рукой по лицу. Нет смысла злиться на саарантраи: чем жарче гнев противника, тем холоднее они становятся. Выражение Эскар оставалось утомляюще нейтральным.
Скрыв раздражение, принц попробовал снова:
– Эскар, пожалуйста, поймите: это пугает народ. Осталось столько глубоко засевшего недоверия. Сыновья святого Огдо пользуются людским страхом…
– Сорок лет, – прервала его Эскар. – Сорок лет длится перемирие. Вы даже еще не родились, когда был подписан мирный договор Комонота. Ваша собственная мать…
– Упокоится она у Небесного очага, – пробормотала я, словно моей работой было повсюду компенсировать социальные недостатки драконов. Принц одарил меня благодарной улыбкой.
– …Была лишь пылинкой в утробе королевы, – продолжила Эскар спокойно, словно я ничего не сказала. – И только ваши старейшины помнят войну, но не они присоединяются к сыновьям святого Огдо и устраивают бунты на улицах. Как может существовать глубоко засевшее недоверие в людях, которые не прошли огонь войны? Мой собственный отец пал от руки ваших рыцарей и их хитрой дракомахии. Все саарантраи помнят те дни, все потеряли семью. Мы пытались забыть эти воспоминания, нам и пришлось, ради мира. Мы не держим зла. Ваш народ передает эмоции через кровь, от матери к ребенку, как драконы через кровь передают память? Вы наследуете страхи? Я не понимаю, как это остается в умах народа – или почему вы не избавитесь от этого, – сказала Эскар.
