Саарантрас извивался в своей плохо сидящей на нем одежде, а сыновья отпрыгнули, словно крылья, рога и хвост могли вырваться из его кожи в любую секунду.
– Соглашение запрещает нам откусывать людям головы, – сказал новокожий. Его голос напоминал скрип ржавой дверной петли. – Но я не стану притворяться, что забыл, каковы они на вкус.
Сыновья были рады любому поводу для избиения, но этот оказался столь ужасен, что на мгновение они оцепенели.
Потом с жутким ревом толпа ожила. Сыновья кинулись на новокожего, толкнув его на перила. Я заметила рану на его лбу, поток серебряный крови на лице, но толпа сомкнулась вокруг меня, закрыв обзор.
Я протолкнулась вперед, следуя за кустистыми темными волосами Ормы и его крючковатым носом. Толпа бросилась бы на него, если бы только завидела разбитую губу и серебряную кровь. Я выкрикивала его имя, орала, но он не слышал меня из-за всего этого шума.
Вопли звучали со стороны собора, стук копыт галопирующих лошадей разносился по площади. Стража наконец прибыла, трубя в волынки. Сыновья Огдо кинули шляпы в воздух и растворились в толпе. Двое прыгнули через перила моста, но я услышала лишь один всплеск в реке.
Орма сидел на корточках рядом с лежащим новокожим, и я бросилась к нему через поток горожан, бегущих в другую сторону. Я не смела обнять его, но мое облегчение было таким сильным, что я опустилась на колени и взяла его за руку.
– Спасибо всем святым!
Орма отнял руку.
– Помоги мне поднять его, Серафина.
Я подползла с другой стороны и взяла новокожего за руку. Он уставился на меня пустыми глазами, его голова упала мне на плечо, испачкав плащ серебряной кровью. Я подавила отвращение. Мы подняли раненого саара на ноги, придерживая его тело. Он отмахнулся от нашей помощи и встал сам, покачиваясь на резком ветру.
К нам подошел капитан стражи, принц Люсиан Киггз. Люди расступались перед ним, как волны перед святым Фионнуала. Он все еще был в трауре, в коротком белом гупелянде с длинными рукавами, его грусть сменило нескрываемое раздражение.
Я потянула Орму за рукав:
– Пошли.
– Не могу. Посольство узнает о моей серьге. Я должен оставаться близко к новокожему.
Я видела принца-бастарда мельком в забитых людьми коридорах при дворе. У него была репутация проницательного и упрямого сыщика, он все время посвящал работе и был не таким общительным, как его дядя Руфус. Также юноша не был красив – увы, бороды он не носил, – но в его взгляде светился острый ум, что было более чем достойной компенсацией внешности.
