Стоящая за его спиной Зои закатила глаза.
— Пойдёмте в кабинет, — предложил Байден. — Что вы тут торчите как восклицательный знак. Мне нужно с вами поговорить. Речь пойдёт о…
Массивный браслет на его руке замерцал одновременно красным и оранжевым и разразился серией возмущённых трелей.
— Да? — пронзительно вопросил Байден. В микронаушнике тоненько запело. — Да, вы что? — его голос опустился на октаву ниже. — Ну разумеется, ну конечно. Всенепременно.
— Пять минут, — бросил он, не прекращая прислушиваться к бормотанию наушника. — А лучше семь. Или десять. Это я вам, техник!
Он развернулся и засеменил к лифтам.
— Или никогда, — резюмировал Хаген, глядя в удаляющуюся, подпрыгивающую спину начальника. — Вежливые люди не отказываются от встречи, они её переносят. А может, я ему антипатичен?
Хорошенькое маскообразное лицо Зои с надутыми силиконом капризными губками выражало только скуку и ничего кроме скуки. Поговаривали, что Байден спит со своей секретаршей, но Хаген подозревал, что это лишь слух, распускаемый самой Зои и её подругами по «Женскому возрождению». Боевыми подругами. Похожими друг на друга как резиновые секс-куклы и такими же асексуальными.
Зашелестели отодвигающиеся стенные панели — опыт завершился. И можно было даже не задаваться вопросом, удачно или нет, — вытянутые лица операторов сигнализировали о том, что очередная попытка с треском провалилась. Но Хаген всё-таки заглянул в игрокомнату. Парамедики в серых робах хлопотали над телом, освобождая его от ремней и датчиков, дежурные операторы копировали и порционно отсылали данные нейромониторинга, а Векслер мотался из помещения в помещение и всем мешал.
— Хоть что-нибудь новенькое?
— Если бы, — перекошенный от досады и усталости, Векслер экспрессивно взмахнул рукой и сшиб стебельчатый микрофон. — А, дер-р-рмо! Понаставили тут. Всё так же. И главное, такой бодрый был, огурец-огурцом. А потом р-раз и спёкся. Я всё думаю, почему нас-то не задевает? Не могу понять, ведь в одной же сети, что мешает — одному, другому, пятому, десятому?
— Сплюньте, — посоветовал Хаген.
Векслер повиновался и воззрился на него с какой-то иррациональной надеждой. Почему-то они все смотрели на него с надеждой. А ещё с выжидающим и иногда юмористическим вниманием, так, словно ожидали, что он вот-вот отмочит что-то запредельное.
— Что будем делать?
— То же, что и всегда. Вы составите отчет, я — на ковёр. Через пять минут. А лучше через десять.
