– На всякий случай.
Владислав совершил ещё один поход на кухню и уже готовился поздравлять Веру. Мятый сверток лежал в покрасневших руках, дожидаясь своего часа. Картина уже была поставлена ребром перед кроватью так, что была первым, что увидит девочка после пробуждения. Ну а мясной торт всё так же покоился на тумбочке, согреваясь в душном тепле. Синеглазый потормошил сестру за плечо, та подпрыгнула и чуть не ударилась о выпуклую деревянную спинку.
– С Днём Рождения! – Владислав выдавил из себя самую яркую улыбку, которую мог. – Как спалось?
– Нормально, до определенного момента.
Вера поправила непослушные и взъерошенные копны угольных волос с чистого лица. Иногда старший брат поражался, как в подобных условиях мог распуститься столь прелестный цветок, хотя не без гордости припоминал себе, что всегда кормил её так, как не может себе позволить даже чиновник низшего ранга, и лечил только лучшими лекарствами. Её кожа, отдававшая аристократизмом эпохи возрождения, не блестела ни единым прыщиком, скулы совсем не выделялись и смещали всё внимание на завораживающие глаза. Их европеоидный разрез совершенно не нуждался в обводке и сильно контрастировал с бледностью румянца. Темная радужка прикрывалась уходящими волной к острому носу пышными ресницами, а завершали картину прямые, но утонувшие в вечной грусти брови. – А что это?
Вера всмотрелась в установленную перед кроватью картину сквозь пелену утренней слепоты. Её неподдельный интерес обрадовал Владислава, и он, в преддверии следующего вопроса, начал разворачивать сверток в тайне от именинницы.
– Тут сотня роз. Четное количество, как для... – она пыталась остаться спокойной, но в слабом голосе появилась дрожь. Девочка выдержала нервную паузу, и пересчитала количество цветков снова. – Покойников. Врачи снова… Или… Это же случайность, да?
– Нет, нет, конечно нет, – выпалив это, старший брат тут же понял, как может воспринять эти слова смертельно больной человек и вложил в маленькую ладошку оцепеневшей сестры влажную и озябшую розу. – Это настоящее живое чудо, синтезированное в лаборатории. Практически не нуждается в воде, минералах, и даже свете. А в благоприятных условиях срок жизни достигает года! Так что у тебя пока что сто одна роза.
Владислав подмигнул сестре, чем выудил у неё слабую улыбку. Вера потрепала розу за один из тусклых лепестков, как родитель послушного ребенка, и задумчиво сказала:
– Сто один цветок на год. Как для живого. А потом – сотня. Для покойника. И всё?
