Утром, за завтраком я искренне подумал, что Эрик собирался доказать мне, что я не прав. Спустился Час со своей подружкой, и они присоединились к нам; Эрик: улыбки, доброе утор, и всякое такое. Думаете, острый на язык Бёрдон заткнулся?
— В общем, я думаю, мне надо пройтись, и сейчас же. Раньше начнёшь, знаешь? — вдруг сказал Эрик, поднимаясь из–за стола и допивая свой кофе. — Я только вот возьму один бутерброд с собой.
Он нагнулся ко мне, схватил тост с ветчиной и прошептал мне на ухо:
— Я собираюсь проучить этого громилу–сукина–сына раз и навсегда, за всё.
Подмигнув и улыбнувшись мне, он вышел. Ох, слишком глубока вода под мостом. Со всё возрастающим беспокойством за Эрика, так как от него зависело наше будущее, я быстро доел свой завтрак и пошёл его искать. Наконец, когда я нашёл его, вид его был угрюмый и сосредоточенный, и пока мы доедали наш завтрак, он мне не сказал ни слова.
— Не стоит беспокоиться, Таппи. Скажу только, что я наказал Час Чандлера и ушёл. Чем меньше ты будешь знать об этом, тем лучше.
— Ради бога, Эрик, я должен знать. Мне же приходится всё потом расхлёбывать и убирать за вами. Что там у вас?
— Всё вылезло наружу, — произнёс Эрик, нервно потирая нос. — Ненавижу такие сюрпризы.
Потрясающе, и это всё! Но через пару дней полных забот я уже забыл о таинственном секретном плане Эрика. Гастроли продолжались, и в тот момент всё было мирно. Мир продолжался, пока подружка Часа не проявила плёнку.
— Ах, ты подлец, мать твою! — войдя в гастрольный автобус, набросился на Эрика Час, повалил и вцепился ему в глотку. — Вот так ты добр ко мне! Я придушу тебя, мать твою, ты, маленький грязный извращенец!
Я вскочил и бросился их разнимать. Я никогда прежде не видел Часа в таком состоянии, даже в самые тяжёлые дни, когда мы только начинали, и не ожидал, что он настолько силён. Даже призывая на помощь всю свою силу, я не мог расцепить его пальцы, цепко обхватившие горло Эрика. Казалось, Час даже меня не замечал. Наконец, с помощью подоспевшего вовремя Хилтона, мы высвободили Эрика из его объятий, и он с трудом перевёл дыхание.
— Отпусти, Час, — вскричал Хилтон. — Ради Христа, ты же мог его убить.
— Это всё он, этот извращенец, мерзкий подонок!
Скажу нетерпеливому читателю, что нам с Хилтоном удалось оттащить его, и Эрик без сил распластался на полу. Я склонился над ним, проверить, жив ли он, но к моему удивлению, обнаружил, что Эрик смеётся. Этого–то как раз и не надо было видеть разъярённому Часу. Я повернулся, заслоняя собой Эрика и взглянул на Часа, которого всё ещё еле сдерживал Хилтон.
