Как я всех их любил, этих милых моему сердцу зверей, даже несмотря на то, что очень часто они просто сводили меня с ума, но более всего всё же близок был мне Хилтон Валентайн, мой единственный и самый драгоценный друг. Наверное поэтому я очень переживал за его пристрастие к экспериментам с наркотиками. Светлой души человек, этот Хилтон, но временами эти его поиски приносили ему больше вреда, чем пользы.
Хилтон первым среди зверей пристрастился к траве и, думаю, уже к 1965 году почти всё время он был укуренным. Но вплоть до одного вечера в Нью–Йорке я не подозревал, что дела ушли так далеко.
Мы остановились в какой–то гостинице, и чтобы сэкономить, мы делили с Хилтоном один номер на двоих, и надо сказать, нас поселили на 52–м этаже. Среди ночи я проснулся от страшного холодного ветра, который чуть было не сдул меня с кровати. Бесполезно пошарив по стене в поисках выключателя, весь синий я вылез из постели и поплёлся к окну. Какой идиот мог оставить открытым окно на такой высоте? Но тут я увидел его. Хилтон сидел на подоконнике, свесив ноги и вытянув руки в сторону бескрайнего неба.
Я просто оцепенел от страха.
— Хилтон, — наконец, произнёс я шёпотом, боясь его спугнуть. Он, что, готовился к прыжку? — Что с тобой, сынок?
Он обернулся и посмотрел на меня с укоризной.
— Ну же Таппи, мне одному не справится. Эти облака, Таппи, мы должны им помочь, без нас они могут замёрзнуть. Слишком холодно.
Он подвинулся ещё ближе к краю и стал загребать руками. Моё сердце готово было выскочить. Мне ничего не оставалось делать, как осторожно приблизиться к нему и повторять за ним движения рук, как если бы я тоже стал ловить облака и заполнять ими наш номер. Если б я этого не сделал, боюсь, он соскользнул бы с подоконника, а до земли было ой как далеко.
— Слушай, Хилтон, — сказал я, стараясь придать голосу спокойствие и рассудительность. — Залезай обратно, будешь накрывать их одеялами, а я помогу тебе их ловить. Вдвоём у окна мы только будем мешать друг другу.
Хилтон посмотрел на меня и медленно повернулся, перекинув ноги в комнату. Теперь я действовал быстро, я сгрёб его, и мы кубарем покатились на ковёр, в безопасную глубину комнаты. Он не сопротивлялся, но был совершенно окоченевший от холода.
— Всё будет хорошо, Хилтон, — обнял я его и прижал к себе ещё сильнее, как если бы он был маленьким испуганным ребёнком. — Всё будет хорошо. Нам сейчас нужно одно, поскорее согреться. С облаками будет всё в порядке, не беспокойся о них.
