Его необычные почти кукольные движения, походка, делали его мистическим… нереальным. Рэйлетс вились вокруг членов его ансамбля. Рэю помогли подняться на сцену, усадили его за рояль, и, проверив микрофон, он заиграл, начиная с Rock House.
На всю жизнь запомнился мне тот вечер, когда я впервые увидел Рэя Чарльза. Клуб неистовствовал. Я со своими новыми французскими приятелями были на седьмом небе. Не верилось всему тому, что слышали наши уши и видели наши глаза. Весь клуб запел, когда Рэй начал What’d I Say. На самом деле самый запоминающийся вечер в моей жизни. После концерта, в метро, на пути к нашему Малокову было жарко и душно. Вдруг я почувствовал, как мои волосы завернулись вокруг шеи, как если бы их обдало горячим ветром из туннеля. Несколькими секундами позже — оглушительный удар и все побежали. Меня охватило ужасное ощущение паники, страх быть растоптанным толпой. Пластиковая бомба.
Ещё одно мне напоминание, что пора уносить ноги из Парижа. На прощание пригласил всех своих новых французских друзей к себе в Англию.
Но увиделись мы много позже, когда уже вместе с Animals я выступал в парижской Олимпии.
Au Revoir, Париж. Домой в Ньюкасл.
В Ньюкасле в начале шестидесятых ощущался подъём всеобщего настроения. Но несмотря на безумно проводимые выходные (с девочками, музыкой и джемами), мы постоянно дымили. Для нас, жителей Северо—Востока, как Париж, так и Лондон возбуждали воображение. Сидя в тёмном углу клуба «Новый Орлеан» на Мельбурн–стрит, я заслушивался рассказами Джона Уолтерса. Он рассказывал, что необязательно укуриваться, что без рецепта можно там достать тонкие маленькие таблетки известные как пурпуровые сердца. Они забирают сильнее, чем даже ньюкаслское тёмное. А ещё трава, без которой не обходится там ни один музыкант. Нечто, что называлось Блюз—Инк. Алексиса Корнера. И я понимал, что мне обязательно это всё надо перепробовать самому.
Тем временем Дорин, моя удивительная чёрнокожая подруга, мечтала о замужестве. Помню, как однажды вечером, выходя из Хеймаркета, нашего любимого кинотеатра, мы попали под холодный пронизывающий дождь, а я как раз говорил ей о своих планах, что собираюсь сразу, сдав экзамены, на ближайших же каникулах махнуть в Лондон, что хочу испытать судьбу, может даже прославиться. А она разревелась. Схватила меня за руку — автобус в Шильдс уже показался вдали на дороге — и стала умолять меня:
— Ради моей семьи, Эрик, ради приличия, не только ради меня, пожалуйста, обещай мне, обручиться. Купи мне колечко. Совсем не обязательно, чтобы оно было дорогое.
