Он оказался замечательным собеседником, нам было интересно всё, о чём он говорил, особенно мы расспрашивали его о том, как принимала Америка его ребят. Брайан был в восторге от театра Аполло, но очень сожалел, что из–за своей всемирной известности те не могли посетить эту цитадель чёрной музыки, и сразу же загорелся идеей создать в Лондоне ему аналог.
«Какая великолепная, замечательная идея», — подумал я тогда.
Театр Савилль на авеню Шафтсберри должен был стать его лондонским Аполло. Первым делом Эппи подумал о лицензии на продажу спиртных напитков и решил ангажировать на открытие Малыша Ричарда.
— Не против, принять участие в шоу? — спросил он меня. — Ну же, Эрик, отличная образовалась бы схема, ты просто обязан согласиться.
«Какая честь», — подумал я что–то в этом роде.
Вот и торжественное открытие. На афише имя Малыша Ричарда крупными буквами.
— Дамы и господа, хочу представить вам ведущего этого вечера, Эрика Бёрдона из группы Animals!
Боже, у меня душа ушла в пятки, когда услышал своё имя и на сцену полетел всякий мусор. Публика представляла собой один бурлящий котёл валлийских Тэдов. Они не были обычными слушателями рок–н–ролла, рок–н–ролл был их стилем жизни, их религией и Малыш Ричард был их Верховным Богом. К чёрту Animals, к чёрту Камни, к чёрту Битлов!
Здорово было увидеть снова Ричарда, мы не виделись с самого Нью—Йорка. Ричард одним представлялся диким ярким фламбойантом, другие знали его как проповедника из Джорджии. Действительно, временами он читал проповеди, но основное время он занимает почётное место рок–н–ролльной звезды всех времён и остаётся одним из немногих не только ныне живущих, но и не выживших из ума реликвий. Малыш Ричард поразил меня с того самого раза, как я впервые увидел его. Это был фильм The Girl Can't Help It. У него, как и Чака Берри есть что–то необыкновенное во взгляде, будто и тот, и другой существуют в другом измерении, там, куда мне всегда хотелось попасть. И вот я здесь, делю сцену с Малышом Ричардом, снова как раньше.
Никто не может побить Малыша Ричарда. И зачем только я согласился влезть в эту схему? Но Брайан — импресарио от бога.
— Всё в порядке, — уверяет он меня. — Запомни, Эрик, этот вечер. Он войдёт в историю. Не представляешь, как я рад, что ты согласился. Ты — это рок–н–ролл, поэтому я спокоен, всё пройдёт просто замечательно.
Я решил последний раз взглянуть на обстановку. В коридоре, ведущем в уборную Ричарда, было не пробиться, тэды прижали меня к стене. Ещё больший шок я испытал, выглянув за занавес. Волнующееся море немытых сальных волос, на котором там и тут колыхались улееподобные женские причёски, барьеры видимо уже давно сдались под натиском потных тел. Даже балконы приобрели новую драпировку из свисающих с них ног, рук и тел, готовых в любой момент, свалиться на толпу, бурлящую под ними, в партере. Что я здесь буду делать? Мне срочно нужна помощь. Звоню своему приятелю, которого все знают, как Ястреба.
