Я знаю, каково это – вернуться в Америку из зоны военных действий, потому что сам делал это не раз. Поначалу наш уровень комфорта и благосостояния немного шокирует, но за этим следует гнетущее осознание того, что мы живем в обществе, которое, по сути, воюет само с собой. Люди с невероятным презрением говорят в зависимости от их взглядов о богатых, бедных, образованных, мигрантах, президенте или обо всем правительстве США. Так обычно презирают врага во время войны, только теперь так думают о своих согражданах.
В отличие от критики, презрение особенно ядовито, поскольку оно морально унижает. Презрение часто направлено на людей, которых исключили из группы или объявили недостойными привилегий. Часто к презрению прибегают правительства, чтобы риторически оправдать пытки и насилие. Презрение – одно из четырех типов поведения, которое, по статистике, предвещает развод в женатых парах. Люди, говорящие с презрением друг о друге, вряд ли долго проживут вместе.
Самая тревожная риторика исходит из спора между либералами и консерваторами, и это опасная трата времени, поскольку обе стороны правы. Непрекращающаяся тревога консерваторов о высоких налогах, поддерживающих безработных «деклассированных элементов», имеет корни в нашем эволюционном прошлом, и от нее нельзя отмахиваться. Ранним гоминидам жилось нелегко, бездельники были прямой угрозой для выживания, поэтому мы чрезвычайно остро чувствуем, пользуются ли нами задаром члены нашей собственной группы. Но точно так же одним из признаков раннего человеческого общества была культура сочувствия, которая приучила нас заботиться о больных, пожилых, раненых и страдающих. По современным меркам, это общая либеральная тревога, которую также надо учитывать.
Две эти движущие силы сосуществовали сотни тысяч лет в человеческом обществе и были должным образом закодированы в политике США в виде двухпартийной политической системы. Вечный спор о так называемых программах социального обеспечения и, говоря шире, о либеральных и консервативных идеях никогда не будет завершен, потому что каждая сторона представляет собой древний и абсолютно необходимый компонент нашего эволюционного прошлого.
Итак, как же объединить безопасную, богатую страну, которая погрязла в бессмысленной политической игре с самой собой?
Как показать ветеранам, что они возвращаются в сплоченное общество, за которое в первую очередь стоило сражаться? Я задал этот вопрос Рейчел Иегуде из госпиталя в Нью-Йорке. Иегуда видела вблизи последствия такого антисоциального деления среди травмированных ветеранов. «Меня ужасает то, как сильно люди концентрируются на различиях. Почему бы не сосредоточиться на том, что нас объединяет?»
