У них почти не было еды и воды, заряда батарей в фонарях хватило всего на несколько дней. В одной зоне находилась группа из шести шахтеров, в другой – из двенадцати, в третьем месте один шахтер лежал, частично засыпанный обломками. Группы никак не могли контактировать между собой и с внешним миром. После «удара» незанятые шахтеры и спасатели начали стекаться к шахте. На спасателях были противогазы и дыхательные аппараты, которые позволяли им выжить там, где метан и углекислый газ сочились из слоев шахты. Остальные могли работать быстрее, но только в зонах, где нет газа.
Спасатели начали прокапывать путь через обрушившиеся проходы, работая в ужасной тесноте. Рукояти кирок пришлось обрезать, чтобы ими можно было размахнуться. В таких условиях даже силач мог махать киркой не дольше трех-четырех минут, так что работали группами по четверо и продолжали сменять друг друга, чтобы «кирка не знала отдыха». Через несколько дней они начали копать рядом с раздавленными телами мертвых шахтеров. Обнаружить в тесноте прохода разлагающееся тело было по-настоящему невыносимо, почти всех рвало в такие моменты. Часто спасатели откапывали трупы своих знакомых. Некоторые не смогли справиться с психологической травмой и попросили освободить их от работы, другие преодолели себя и продолжили копать.
Никто не стыдил тех, кто ушел, а тех, кто смог работать, невероятно уважали.
«Каждый шахтер, попавший в западню, знает, что по их кодексу он не оказался бы погребен заживо, если бы товарищам было под силу добраться до него», – написано в исследовании под названием «Индивидуальное и групповое поведение во время катастрофы в угольной шахте». При этом кодекс не был достаточно жестким, чтобы порицать тех, кто не справился с ролью спасателя.
В это время на страшной глубине девятнадцать человек сидели в кромешной тьме, пытаясь понять, что им делать. В одной из групп был человек, чья рука была зажата между двумя балками, и он прекрасно слышал, как другие решают, стоит ли ее ампутировать. Мужчина умолял их сделать это, но они не стали, и в итоге он умер. У обеих групп закончились запасы еды и воды, и они начали пить собственную мочу, пытаясь маскировать вкус угольной пылью или корой с деревянных балок.
Есть так хотелось, что кто-то пытался жевать куски угля. Среди них установился негласный запрет на слезы, хотя некоторые мужчины позволили себе тихо всплакнуть после того, как лампы перегорели. Старались не думать о своих семьях. В основном они размышляли на нейтральные темы, например об охоте. Один человек зациклился на том, что задолжал 1,40 доллара за деталь для машины, и надеялся, что жена расплатится за нее после его смерти.
