Я подумал, что Апокалипсис – это когда человек в деловом костюме разводит костер во дворе заброшенной высотки, чтобы вскипятить воду. В других обстоятельствах это мог быть любой из нас, в любой точке мира, но это случилось именно там, именно с ним, и я тут ничего не мог поделать. Он молча кивнул мне в ответ на мой кивок, и я оставил его в покое.
Можно точно сказать одно: перед общественным коллапсом все равны хотя бы некоторое время. Из-за землетрясения в 1915 году в итальянском городе Авеццано меньше чем за минуту погибли 30 тыс. человек. В самых пострадавших зонах количество погибших достигало 96 процентов. Пострадали и бедные, и богатые, и всем выжившим пришлось элементарно бороться за жизнь. Им нужны были еда, вода, кров. Еще спасти живых и похоронить мертвых. В этом смысле тектонические плиты под городом Авеццано воссоздали условия нашего общинного прошлого. Один из выживших написал:
«Землетрясение сделало то, что закон обещает, но на практике не обеспечивает. Оно сделало людей равными».
Томас Пэйн мог бы легко вдохновиться на создание свободного общества, глядя на выживших после землетрясения, а не на американских индейцев. Общины, опустошенные естественными или техногенными катаклизмами, почти никогда не впадают в хаос, даже напротив, они становятся справедливее, равноправнее и осознанно честнее к индивидам. (Несмотря на ложь в новостях, после урагана «Катрина» преступность в Новом Орлеане пошла на убыль, а большинство «мародеров» просто искали еду.) Такое коллективное поведение типично для мест, пострадавших от стихийных бедствий, и именно эти добродетели Пэйн воспевал в своих революционных трактатах.
Вопрос общественного распада перед лицом бедствия внезапно остро встал в преддверии Второй мировой войны. Великие державы готовили массированные бомбардировки для того, чтобы спровоцировать массовую истерию в городах. Английские власти, к примеру, предсказывали, что немецкие налеты повлекут за собой 35 тыс. жертв в день в одном только Лондоне. Никто не знал, как мирное население отреагирует на бомбардировки. Но правительство Черчилля предположило наихудшее. Мнение чиновников о населении было настолько плохим, что разработчики спасательных операций с неохотой брались даже за постройку общественных бомбоубежищ. Они боялись, что люди поселятся там и вообще никогда не выйдут наружу. Экономическое производство резко пойдет на спад, а сами убежища послужат почвой для возникновения политических разногласий и даже роста коммунистических идей.
