Урок анатомии: роман; Пражская оргия: новелла | страница 2
Как удалось пронизанной болью рукой, он швырнул книгу в дальний угол комнаты. Вот уж нет! Он отказывается делать из своего воротника или из мытарств, что тот должен облегчить, метафору чего-то грандиозного. Поэты-метафизики, может, и легко переходят от банального к возвышенному, но по опыту последних полутора лет Цукерману казалось, что если он и продвигается, то в противоположном направлении.
Написать последнюю страницу книги — ничего возвышеннее он не испытывал, но и этого с ним не случалось уже четыре года. Он не мог вспомнить, когда написал хоть страницу чего-то читабельного. Даже когда он надевал воротник, из-за спазма верхней части трапециевидной мышцы и саднящей боли по обе стороны позвоночника ему даже адрес на конверте трудно было напечатать. Когда ортопед из больницы Маунт-Синай объяснил все его невзгоды двадцатью годами за портативной машинкой, он пошел и купил себе «Ай-би-эм Селектрик II», но когда дома попытался поработать, оказалось, что печатать на новой, незнакомой клавиатуре «Ай-би-эм» так же больно, как на последней из его маленьких «Оливетти». Всего один взгляд на припрятанную в глубине шкафа «Оливетти» в потрепанном чехле, и накатила депрессия — так, наверное, смотрел на свои старые балетные туфли Боджанглс Робинсон. Как легко было, когда он еще не болел, отодвинуть ее и освободить на столе место для ланча, или для блокнота, для книги, для писем. Как ему нравилось помыкать ими — своими молчаливыми и терпеливыми спарринг-партнерами, сколько он по ним колошматил с двадцати лет! Они были всегда при нем — и когда он выписывал чек за алименты, и когда отвечал поклонникам, и когда красота или ужас только что сочиненного так потрясали его, что он приклонял голову на стол, и когда писал каждую страницу каждого варианта четырех опубликованных романов и трех похороненных заживо: если бы «Оливетти» могли говорить, писатель предстал бы перед всеми как есть. А от «Ай-би-эм», прописанной первым ортопедом, не получаешь ничего — только чопорный, пуританский, деловитый гул, рассказывающий о ней и всех ее достоинствах: я — корректирующая «Селектрик II», я никогда не ошибаюсь. А что он за человек, я понятия не имею. И, судя по всему, он тоже.