Дмитрий Васильевич Емлютин умер 19 июня 1966 года после тяжелой болезни. Комитет госбезопасности при Совете Министров СССР поставил на могиле Дмитрия Васильевича мраморный памятник. На нем золотые буквы: «Герою Советского Союза полковнику Емлютину Дмитрию Васильевичу от КГБ при СМ СССР».
У этой могилы пионеры принимают присягу, дают клятву служения Родине так, как служил ей Емлютин. Именем Емлютина названа одна из улиц г. Саратова. Школы борются за право носить имя Емлютина, создают у себя музеи партизан. Многие экспонаты и документы в эти музеи передала жена Емлютина — Александра Ивановна.
Мы, авторы этих строк, хорошо знали и любили Дмитрия Васильевича, человека с кристально чистой совестью перед самим собой, перед своим народом.
Хочется верить, что эти записки будут прочитаны с интересом, уважением и любовью к бойцам Партизанского края, насмерть стоявшим в борьбе с фашистскими захватчиками в самые тяжелые для Родины дни — в период Великой Отечественной войны.
В. Кедров,
Я. Горелик
На рассвете 22 августа 1941 года над железнодорожной станцией Выгоничи покружил «костыль» — немецкий разведывательный самолет, а через три часа в небе появились бомбардировщики. Они сбросили бомбы по неприкрытым домикам и строениям и безнаказанно скрылись.
К вечеру того же дня в Выгоничи прибыла из Орла группа партийных работников и военных. Как начальник межрайотдела госбезопасности, не ожидая вызова, я поспешил в райком партии, где застал секретаря Орловского обкома партии И. А. Хрипунова и представителя Брянского фронта генерала Ермакова.
— A-а, Емлютин! Очень хорошо! — воскликнул, увидев меня, Хрипунов. — Что делаешь?
— Эвакуирую людей и… — начал я, но Хрипунов прервал.
— На другую работу посылаем тебя, — сказал он. — Вот тебе мандат.
Он достал пакет, подал мне. В нем находилось удостоверение. Не без волнения я прочел о том, что назначаюсь начальником оперативной группы при штабе Брянского фронта.
— Вот так! Комиссаром группы назначен товарищ Фомин, — продолжал Хрипунов. — Знакомьтесь!
— А мы знакомы, Иван Алексеевич, — ответил я.
Фомин протянул мне руку, я с радостью пожал ее. Фомина я знал как секретаря Новозыбковского горкома партии, депутата Верховного Совета СССР.
«С таким комиссаром дело пойдет», — подумал я.
Оперативная группа!.. Для меня, сотрудника органов государственной безопасности, задачи такой группы были известны. О них мне говорил и начальник Орловского управления НКГБ, когда объявил о решении оставить меня для работы в тылу противника. Но все же война привносила в действия оперативной группы свой новый смысл, о котором я мог только догадываться.
