— Пожалуйста.
Токарев погрузился в изучение списка.
— Что там за фотографии? Где они?
— Дело целиком сейчас у оперов. Позвони, принесут.
Токарев позвонил, и через десять минут фотографии, разложенные в специальные пакетики, лежали у него на столе. На двух он увидел красавиц совсем без ничего, для наркоманской нетребовательной души. На одной, старой и пожелтевшей, двое мужчин, наверное Урбанюк и его друг, были запечатлены с автоматами в бронежилетах и черных банданах на фоне БТР. С обратной стороны надпись: «Чечня, 1992, я и Мишка».
— Вась, как усопшего звали? По паспорту?
— Михаил Михайлович, а что?
— Тут написано: «я и Мишка», если он — Мишка, то кто «я»?
— Подумаем, — отозвался Зайцев. — Иваныч, давай с этим до завтра. Поймаем твоего Дохлого и потом Урбанюком займемся. И так все выходные дергали. Следователям тоже надо отдыхать иногда. Никуда они не денутся, всех найдем.
От последней фотографии Токарева передернуло, холодок побежал по его спине. Хорошо знакомое лицо Безроднова, крупно и четко снятое, смотрело на следователя. Портрет был отрезан от группового снимка, с лицевой и обратной стороны хорошо просматривались отпечатки пальцев и какие-то каракули — несколько неразборчивых слов.
— Отпечатки с фотографий снимали?
— Нет, а зачем?
Он не ответил, резко взял трубку и вызвал криминалиста.
— Срочно! На экспертизу! — кричал он в трубку. — Это по делу депутата Безроднова. Я докладываю наверх, чтобы через три часа был результат. Что? Вызывайте из дома, если нужно — пошлите машину. Давайте быстро! — перевел раздраженный взгляд на Зайцева. — Ты фото мог посмотреть?
— Николай Иванович, я не подумал… — встревожился Зайцев. — Навалилось все одно на другое.
— Навалилось? Бывает! Будем эти два дела объединять. Сделай и мне кофейку. У нас молоко есть?
***
Около пяти вечера рация зашипела.
«Первый, я второй. Встретили с посылкой. Везем домой. Конец связи».
***
Тимошин Константин Евгеньевич, в темной среде обитания — Дохлый, оказался очень худым мужичком, низким, невероятно вертлявым, многословным и суетливым. Сидя на стуле перед следователем, он умудрялся в течение минуты принимать десятки положений, неизменно заглядывая в глаза присутствующим. Токарев всматривался в него, пытаясь понять, мог этот человек убить семью Безроднова или нет. Не похоже. Можно ли быть настолько хитрым, чтобы полностью преобразиться в соответствии с ситуацией? Такие случаи бывали.
— Гражданин следователь, — быстро выговаривал Тимошин. — Я категорически протестую против моего задержания безо всяких оснований. Законы я знаю! Обвинение мне не предъявлено, документы у меня в полном порядке, прописка и все такое.
