У дверей стоял какой-то человек и держал в руках мешок с меховыми шапками, приготовленными в подарок всем девушкам. Поскольку найти они смогли только меня, то все шапки мне и отдали, попросив передать остальным. На следующий день мы уезжали, поэтому я прошла по общежитию, пытаясь отыскать хоть кого-нибудь, — безрезультатно. Я держала в руках мешок с шапками и чувствовала себя страшно одинокой.
Для большинства спортсменов Олимпийские игры — это место, где заводят новых друзей. Анна Кондрашова, например, на Олимпиаде в Калгари влюбилась в спортсмена из Латвии, который участвовал в соревнованиях по лыжному двоеборью. В номере она почти не сидела. Каждый вечер уходила погулять, встретиться с кем-нибудь, повеселиться.
У Сергея в Калгари тоже появилось множество друзей. А я была слишком робкой. Кроме того, с кем я могла куда-нибудь пойти? С хоккеистами? Немыслимо. Наверное, если бы мне удалось найти кого-нибудь, кому тоже было шестнадцать, мы бы придумали, как провести время. Но я стеснялась даже из номера выходить, мне казалось, что все тут же начнут меня спрашивать, что я делаю и куда иду. Я бы не смогла ответить на эти вопросы. Мне нравилось само фигурное катание, я гордилась нашим успехом, но время после соревнований тянулось невыносимо долго, и я чувствовала себя несчастной.
Мы летели домой на особом самолете, который делал четыре посадки, так что весь путь занял двадцать один час. Мы приземлялись, ребята шли в беспошлинный магазинчик, покупали спиртное, снова садились в самолет. Все словно с ума посходили. Наверное, я и пилот самолета были единственными, кто оставался во время того перелета трезвыми. Было 29 февраля, високосный год, и все по дороге домой отмечали день рождения Раисы Сметаниной, завоевавшей медаль в лыжной гонке. Поэтому прилетели в Москву совершенно без сил, а в аэропорту собралось много людей с цветами, звучали торжественные, поздравительные речи.
Когда я показала свою олимпийскую медаль отцу, он сделал то же самое, что и со всеми остальными моими медалями, — положил награду в огромный бокал и наполнил его шампанским. А потом пустил бокал по кругу, чтобы каждый мог пригубить. Именно поэтому все ленточки на моих медалях в пятнах.
Отец страшно мной гордился. Когда мы с Сергеем начали выигрывать чемпионаты, он стал менее строгим, хотя временами не мог удержаться и начинал критиковать наши костюмы: «Мне кажется, этот цвет не годится». Но я уже не воспринимала его слова так серьезно, как раньше. У меня были тренеры, хореограф и мой Сергей — они говорили мне, что с их точки зрения хорошо, а что не очень. Но отец — артистическая натура, и он чувствовал, что должен высказать свое мнение, которое у него всегда имелось. Мне просто приходилось с этим мириться.
