Марина выбрала музыку Рахманинова — это был ее любимый композитор, — а вся программа была построена на произведениях Огюста Родена. Я не знаю, откуда у Марины появилась эта идея, но она дала нам книгу с фотографиями его скульптур; мы приносили ее с собой на каток и пытались некоторые из них скопировать.
Это оказалось невероятно трудно, потому что в большинстве случаев его модели принимали весьма фантастические позы. Они не просто стояли. Некоторые казались невесомыми, устремленными в небо, а нам предстояло оживить их в танце — задача новая, сложная, но невероятно интересная. Мы даже пытались имитировать две переплетенные руки. Причем я должна была оказаться за спиной Сергея, чего мы на льду никогда раньше не делали, он всегда держал меня перед собой. В конце программы Сергей лежал на льду, поджав колени, а я укладывалась на них спиной. Потом закидывала назад голову и смотрела ему в глаза.
Все работы Родена изображают чистую любовь. Идея программы заключалась в том, чтобы показать, как прекрасна любовь, как красиво мужское и женское тело. Сначала мы предполагали выступать в тонированных комбинезонах, чтобы выглядеть как обнаженные статуи, потому что многие из скульптур Родена эротичны. Но в конце концов остановились на простой запахивающейся юбке бежевого цвета для меня, а для Сергея — брюки и футболка цвета ржавчины. Эти костюмы не скрывали естественной красоты тела и не портили образов, которые мы создавали на льду. По существу, мы были ожившими скульптурами.
Марина хотела, чтобы этот номер получил имя «Поцелуй», потому что так называлась ее любимая скульптура; в самом начале мы принимали именно такую позу. Мы не целовались, но наши губы почти касались. Самое удивительное, что всякий раз программа выглядела по-разному. Марина лишь говорила: «В этой части ты должна согреть его». А Сергею: «Ощути ее прикосновение. Покажи нам, что ты его почувствовал».
Я никогда не уставала, когда мы катали эту программу. И хотя нам было совсем не просто проявлять свою чувственность, мы продолжали целый год получать от ее исполнения новый импульс и постоянно улучшали программу. Мы начали работать над ней в августе 1994 года, но лучше всего исполнили в апреле 1995-го. Каждый вечер, выходя на лед, я слышала музыку как в первый раз. Настоящее волшебство.
Мой дедушка, дека, умер в сентябре 1994 года. Я всякий раз вспоминаю об этом добром человеке, когда вижу в лесу грибы; надеюсь, мне удастся научить Дарью тем вещам, которые я узнала от него. Вскоре после этого, в мамин день рождения, умер Вельд, наш немецкий дог. Началась весна неудач.
