Перед короткой программой я нервничала, как никогда в жизни. Даже не сравнить с моим состоянием в Калгари. На утренней тренировке я каталась с ошибками, а потом до самого вечера переживала. И все это время смотрела на Сергея.
А он, как обычно, сохранял спокойствие. Я периодически улыбалась ему, и по моей улыбке он мог определить, как сильно я нервничаю, поэтому практически не выпускал моей руки. Весь день я благодарила Бога за то, что мне есть на кого опереться — чувствуешь себя гораздо увереннее, если можешь взять за руку своего партнера. Марина сказала, что мне не следует тревожиться, все будет в порядке. И я без конца повторяла себе, что нужно расслабиться и не воспринимать все так серьезно. К вечеру, по мере приближения старта, я стала успокаиваться.
Как и все возвратившиеся в любительский спорт профессионалы, мы вытянули ранний жребий. Дело в том, что жеребьевка проводилась в соответствии с результатами предыдущего чемпионата мира.
Я знала, что Дарья и мои родители наблюдают за нашим выступлением, и это было большой поддержкой для меня. Когда ты первый раз выходишь на сверкающий, залитый ослепляющими прожекторами лед, зрители кажутся такими далекими... Ты не видишь их глаз, и тогда в душе рождается страх. Очень необычное ощущение — тебе кажется, словно тысячи людей с нетерпением ждут, справишься ты с этим, новым испытанием или нет. Во всяком случае, я всегда переживала нечто похожее, особенно в Лиллехаммере, где зрители сидят высоко и далеко от ледовой арены. Помню, мне чудилось, будто они пришли для того, чтобы стать свидетелями интересных соревнований, увидеть что-нибудь необычное — какая из пар, например, не сможет выполнить один из обязательных элементов. Ведь это спорт, не так ли? Состязание, а никакое не показательное выступление, на которых зрители наслаждаются музыкой, красивым катанием и великолепными костюмами. Это Олимпийские игры, и у каждого болельщика есть свои любимцы. Права я была или нет, но мне казалось, что большинство пришедших болело не за нас, и это меня тревожило.
Вот почему мне так помогли слова отца Николая о том, что мы должны помнить о Дарье и о наших родителях, которые смотрят соревнования по телевизору. И я смогла взять себя в руки. Дурацкие мысли исчезли, я успокоилась и сумела сосредоточиться. И как всегда, последними перед выходом на лед вспомнились слова Марины: «Забудь обо всем. Катайся для Сергея».
Так я и поступила. Мы откатали фламенко, нашу короткую программу, без единой ошибки. Завершили выступление чуть раньше, чем смолкла музыка, — мы всегда катались во время состязаний быстрее из-за прилива адреналина. Сергей, которому приходилось специально укорачивать свои шаги, чтобы они соответствовали моим, иногда жаловался, что не может за мной угнаться.
