Сквозь толпу могли протискиваться только мальчишки дошкольного возраста, то есть того возраста, который стоял на углах с винтовкой и каждой мимо проходящей кошке наступал на хвост. Мальчишки подняли такой визг, как будто тысяча паровозов разом пустила пар. Поручик Архангельский взлетел на воздух. Военная кепка соскочила, гетры раскачивались над головами.
— Пустите, граждане!
Толпа кричала «ура» и наступала поручику на ноги.
— Очень тронут, граждане!
Поручик Архангельский надел кепку и пошел, покуривая, к трамваю.
IV
Маленький человечек на площадке городской думы пылал. Маленький человек раскалился добела, и, казалось, сейчас он врежется в толпу, как паровоз, а за ним городская дума, каменные вагоны домов, улицы, площади — весь город. Но нет! Просто разгорячился человек: двадцать пятую речь говорит. Жарко.
Женщина в платке объясняла Наташе;
— Вот улица сейчас направо, так вы по этой улице не идите. А потом еще будет улица налево. Так вы по этой улице тоже не идите. А третья улица…
Из-за женщины вывернулся человек в мягкой шляпе. Широкая борода падала на смятый пиджак, и было совершенно неизвестно, есть у человека воротничок и рубашка или нет.
— Я к вашим услугам, мадемуазель. Я все знаю. Идемте, мадемуазель!
— Позвольте! Оставьте руку!
— Я к вашим услугам, мадемуазель, но мне некогда, Я прошу вас не задерживать меня, мадемуазель.
— Я вас не задерживаю.
Люди кольцами обвивались вокруг Наташи.
— Я занятой человек, мадемуазель, а вы меня изволите задерживать.
— Да вы можете идти.
— Хорошо идти, когда протолкаться теперь из-за вас нельзя.
Вокруг волновались:
— В чем дело? Что случилось? Раздавило? Что, большевичка?
И пошло кружить по толпе:
— Большевичка! Большевичка!
Зеленые змеиные глаза гипнотизировали Наташу. Наташа — в центре страшного зеленого круга. Не сдвинуться с места, как во сне. Змея напружинилась для прыжка, выпускает ядовитое жало. И вдруг — хорошо. Вот-вот укусит. Пусть. Наташа даже улыбнулась.
И вдруг развернулись кольца.
— В чем дело, граждане? А, это вы, Наталья Владимировна? Что случилось?
— Да я не понимаю. Я хотела спросить дорогу…
Поручик Архангельский, спокойно зажав широкую бороду, дернул — так и есть: ни воротничка, ни рубашки — волосатая грудь.
— Отведите его, граждане, в комиссариат. Это не опасный человек. Это вор, граждане.
Толпа с торжеством тащила вора.
— Большевика поймали! Большевика!
Наташа объясняла, волнуясь:
— Понимаете, я просто спросила дорогу — мне нужно было…
