— Потом день, потом вечер; потом ночь, потом всё, смерть, — оптимистично заканчиваю логический ряд, — Кушай яичницу, остынет.
— Какая яичница, твою ж мать! У меня САМА СОБОЙ, НА ПЛЕЧЕ, МАТЕРИАЛИЗОВАЛАСЬ ТАТУХА!
— Мою маму не трожь, понял! — мой голос сух, напряжён.
— Лан, сорян. Сам видишь — как оно всё выходит…
— Вижу. Ешь.
— Угу.
— У тебя там, походу, пламя, — ушастый сидит за столом в матроске на голое тело, — Ты заметил, что тату выглядят старыми? — рукав футболки тяну вверх, — Не видно ни воспаления, ничего. Пальцем и мылом не стираются.
— Может мы чем-то траванулись? Газом? Нас усыпили, пока мы были в отрубе нам накололи эту херню и сейчас снимают скрытой камерой? — Димка крутит шеей, производит осмотр стен в тщетных поисках глазка.
— Вряд ли. Я вчерашний день помню чётко, никаких провалов, вплоть до того момента, когда обнаружил на плече “подарочек”. Перед сном.
— И как тогда это всё объяснить, м?
— Сверхъестественное!!! — понижаю голос до таинственного шёпота, — Мы с тобой избранные! И скоро к нам придёт письмо из Хогвартса!
— Не староваты ли мы для Хогвартса? — аргумент…
— Ну… это особый Хогвартс, 21+, — нашёл я правильный ответ на каверзный вопрос, — Ммм, какие там Гермионы…. — и глаза мои, мечтательно так, закатились под диван.
— Кто о чём, а лысый о волосах, — удар ниже пояса?
— А сам то, Дим, не лысый?
— Не лысый я, не лысый, да и девушка почти в кармане! — туше? Едва ли.
Пшеничного цвета волосы — “гордость” моего друга. Длинные, ниже лопаток, они требуют регулярного ухода; обычно он собирает их в хвост, крепит резинкой; иногда заморачивается, заплетает “эльфийские” косички. Я с моей короткой стрижкой, по его мнению, всё равно что лысый.
— Почти? — выделил я в речи собеседника самое слабое звено, — Тебя Маринка уже какой месяц динамит: третий или пятый? А, седьмой.
— Иди ты, Миш, лесом, — неконструктивное парирование, — Не лезь в мои наивные мечты со своим бюстом суровой действительности!
— Даже здесь ты вспомнил про бюст…
— У тебя он на кухне вместо телевизора стоит, как тут про него не вспомнить, — ушастый показал мне язык. Ах ты ж! — Что вижу, как говорится, о том и пою.
На кухне и правда есть гипсовый бюст В.И.Ленина. Он бессмысленно стоит на холодильнике. Или сидит? Суровый взгляд вождя мирового пролетариата сурово взирает на нашу утреннюю перепалку, мне порой кажется, что мужик вообще не умеет улыбаться. Лучше бы, конечно, бюст был женским, но арбузов не завезли — квартира съёмная, по документам снимаю я один, бюст во время заселения уже был. Был, есть и будет быть.
