— Иначе вы не будете знать, как мне помочь, и мы потратим время впустую, — закончил он за нее. — Старая песня.
— Сомневаюсь, что вы уже слышали нечто подобное, — Харлин поправила очки.
Прядь волос выбилась из прически. Она решила поправить ее позже: сейчас нельзя приводить себя в порядок, даже если речь шла о том, чтобы просто заправить завиток за ухо. Она обязывалась придерживаться строго формальной атмосферы, чтобы не нарушать установленные границы между врачом и пациентом.
— Это мы еще посмотрим, — усмехнулся Джокер.
— Что простите?
— Все дело в имени, дорогая. Вы же не забыли, что меня зовут Джокер?
— Разумеется, я помню, — хладнокровно ответила Харлин. — Но, похоже, вы забыли мое: меня зовут доктор Квинзель, можно просто доктор. Я не дорогая, не милая, не куколка или как там мужчины называют женщин, чтобы принизить их значимость.
Джокер молча посмотрел на нее. Он привык задавать гон в любых обстоятельствах, но ее реплика застала его врасплох и стерла самодовольную ухмылку с лица. Харлин вдруг почувствовала удовлетворение от маленькой победы, но ничем себя не выдала.
— Я вовсе не собирался вас обидеть, доро… доктор, — произнёс Джокер через мгновение. — Прошу меня простить, это все старые привычки, от которых трудно избавиться.
— Ну да. Интересно, сколько вам понадобится времени, чтобы прекратить спектакль? Тогда мы смогли бы поговорить серьезно.
— О чем же? Собираетесь исследовать тайные глубины моего мозга? Хотите понять, что мной движет? Докопаться до корней всех моих проблем?
— Я бы хотела добиться улучшения вашего состояния.
Харлин с любопытством поглядела на пациента, в надежде увидеть, как он среагирует на ее реплику, но Джокер лишь насмешливо фыркнул.
— Ну вот, а говорили, у вас серьезные намерения.
— Серьезные, — Харлин внутренне поморщилась, чувствуя, что оправдывается.
— Ну, конечно, — Джокер закатил глаза. — Улучшить мое состояние!.. Такой шутки я не слышал со времен египетских фараонов, но и тогда это уже не было смешно.
— Я не похожа на врачей, занимавшихся вами, — сказала Харлин. — Возможно, они уверяли, что помочь вам невозможно, но я так легко не сдаюсь.
— Да кто вообще говорит о других врачах? — во все горло расхохотался Джокер. — Хотели они меня вылечить, убить или отправить на Марс — не знаю и знать не хочу, — он сел на край кровати и наклонился вперед. — Точно так же мне без разницы, что вы думаете на сей счет. Меня невозможно вылечить. Мое состояние нельзя улучшить, меня нельзя реабилитировать, спасти, промыть мне мозги или что вы там еще планируете. К черту! Я хорошо знаю самого себя и знаю правду: для меня нет никакой надежды. Ни малейшего шанса, никакого лекарства. Ничего, ноль, кукиш с маслом и полная фига!
